Алексей Сергеевич с гневом хлестнул старика плетью:

– Так ты еще рассуждать туда же! Смутьянничать!

Со стиснутыми зубами стоял Николай около тарантаса. Он готов был броситься к отцу, вырвать у него плеть.

Но Алексей Сергеевич уже оттолкнул старика.

– Запорю! – орал он на всю деревню. – Эй, Тришка! Сгоняй мужиков. Бей набат!

Почесывая в затылке, Трифон покорно направился к висевшему посредине деревушки колоколу с длинной, спускавшейся на землю веревкой.

Повернувшись к сыну, отец коротко приказал:

– Тащи погребец.[35]

И, опускаясь на траву, погладил себя рукой по животу:

– Давай угостимся, чем бог послал. Не богато в погребце, но кое-что запасено. Скажи, не так? Молочка вот хотелось да курочку. Только с этим народом разве столкуешься. Ну, тащи!

Но Николай не двинулся с места…

– Тащи, говорю, – повторил отец, засовывая плетку за пояс. – Аль забыл, в каком углу погребец? Все учить надо. – Когда он снова обернулся, подле тарантаса никого не было…

Свернув в сторону от дороги, Николай устремился к Волге. Он знал, что она где-то неподалеку. Спрашивал встречных, заходил в деревни напиться воды.

Наконец впереди мелькнула голубая лента реки. Потом показались золоченые купола Бабайского монастыря. А на том берегу вырисовывалась, подобно маяку, белая церковь. Она видна за многие версты. Нигде нет поблизости такой высоченной горы, как в Аббакумцеве.

Незнакомый лодочник с большой рыжей бородой перевез его на другую сторону. Был он молчалив, угрюм. Нехотя поднимал весла и все вздыхал.

– Жена, братец ты мой, у меня померла, – сказал он, причаливая к берегу. И, отказавшись принять от Николая медные деньги, попросил: – Ты свечку за нее в церкви поставь. Дарьей звали. Работящая была бабенка, да проклятый бурмистр загубил: погнал в самую водополь в лес, дрова рубить. Ну и застудилась. Сперва ноги отнялись, потом и преставилась…

Торопливо, словно боясь опоздать куда-то, шагал Николай вдоль кремнистого берега Волги. Прыгали круглые камешки из-под ног, шуршал золотистый песок, взлетали алмазные брызги воды…

Как хорошо, что он сбежал! Может, это хоть немного образумит отца. Никогда он не будет помощником отцу в таких делах. Что бы сказали Александр Николаевич и Иван Семенович, если бы увидели Николая с плетью в руке? Бедные, нищие мужики. Нагие, босые. Стонут их дети, стонут жены. От голода, от холода, от нужды. «Все люди равны, все от бога!» – говорила няня. Почему же тогда так много несчастных на земле?

Няня! Он собирался к ней в Гогулино, да так и не побывал. Это недалеко. Надо хоть теперь зайти, не откладывая.

Вспомнилось, как няня, лукаво посмеиваясь, спрашивала:

– А много ли верст до Гогулина?

И весело отвечала:

– Ежели обходами, то версты три будет. А напрямик – целых шесть наберешь…

Вот и Гогулино. Крохотная деревушка. Поскорее бы увидеть няню… Но, увы, спешить было не к чему.

– Перед петровым днем прибрал ее бог, – скорбно приложив ладонь к щеке, поведала Николаю сердобольная женщина, которую он встретил на околице. – Слепенькая была. Не нужная никому…

Усталый и запыленный, затемно явился Николай домой. Гудели натруженные ноги: шутка ли, верст двадцать отмахал.

Горько всплакнул вместе с матерью, вспоминая няню.

– Грешница я, грешница, – утирая слезы, причитала Елена Андреевна, – не смогла бедную старушку спасти. Бросили, покинули. Пресвятая богородица, владычица наша! Простишь ли ты меня, рабу твою недостойную? – И она с надеждой поднимала глаза на икону с теплящейся перед ней зеленой лампадкой.

– Полно-те, мамочка, – вполголоса уговаривал Николай, целуя ее руки. – Разве вы виноваты? Это все Аграфена. Она, она…

Об отце говорить не хотелось. Елена Андреевна забеспокоилась:

– Не случилось ли с ним что.

Алексей Сергеевич не приехал ни на следующий день, ни на третий, ни на четвертый. Встревоженная мать послала нарочного в Ярославль. Отец оказался там, в своей исправничьей канцелярии.

В субботу, на исходе дня, под окном звякнули колокольчики, послышался утомленный голос Трифона:

– Тпру, стой, дьяволы!

Из тарантаса вылез Алексей Сергеевич, держа синюю канцелярскую папку под мышкой. Не отвечая на поклоны встречавших его дворовых людей, он быстро поднялся на крыльцо. Тяжелые его шаги застучали по коридору. Николай отодвинул в сторону исчерканный вдоль и поперек листок бумаги. Дверь распахнулась.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×