– Это не лучший вариант, – сказала Ласка. – Без тебя у нас совсем нет никаких шансов, дом древних не пустит нас в себя, а жить в лесу я не смогу. А если я появлюсь среди людей, то первая же ведунья отправит нас с малышом на костер. И не забывай, что около гор нас может ждать еще больший отряд.
– Можно спрятаться в дальних селениях.
– Ты просто еще не понял, – вздохнула Ласка. – У нас был только один дом, где мы, полукровки, имели право жить. Теперь, после нападения на монастырь мы вне закона: любой горожанин, страж или крестьянин может нас убить и за это получит только благодарность от благородных и, наверно, деньги. А ведуньи есть даже в дальних селениях. Поэтому мы не можем разделиться, мы вместе или будем жить, или умрем. – Она встала, улыбнулась малышу и привязала его к себе на грудь набедренной повязкой.
– Побежали дальше, – сказала она. – Я уже слышу голоса тех стражей, что идут за нами.
Когда стало темнеть, они дошли до края леса. Впереди между лесом и горами они увидели большой лагерь стражей.
Между кострами ходили часовые, отдельно паслись кони и стояли шатры.
– Как я и думала, они обогнали нас по ровной степи, – недовольно проговорила Ласка. – И они нас ждут. Если ты заметил, то часовые стоят ровной линией, перекрывая проход к горам. Ночью все равно попробуем прорваться. Люди плохо видят в темноте, а перед рассветом их будет тянуть в сон. Тот отряд, что преследует нас, тоже остановится на ночь. Сейчас они отстают от нас всего на пару часов. У нас есть маленький шанс остаться в живых. Главное, чтобы малыш не заплакал, тогда нас точно обнаружат и придется сражаться. А вот если мы не сможем прорваться к горам, то завтра нас уж точно убьют.
Врон вздохнул, продолжая рассматривать лагерь стражей– его ночное зрение позволяло ему примерно посчитать количество человек. Пересчитав лошадей, он понял, что стражей было около пятисот, может быть чуть больше.
– Их слишком много для нас, – сказал он. – Нам их не одолеть.
– Очень хочется есть, но придется потерпеть. – Ласка горько усмехнулась. – Я думала, что мы поедим в монастыре. Жаль, что пришлось бросить мясо, сейчас оно бы нам очень пригодилось. А про стражей не думай – они плохие воины, единственное, что дает им преимущество, это их количество. Я пока посплю. Мне нужно отдохнуть, чтобы быть в хорошей форме, да и плечо болит.
– Спи, – сказал Врон. – Я разбужу тебя, когда придет время.
Ласка покормила малыша и заснула вместе с ним, а Врон продолжал наблюдать за стражами. Часовые регулярно менялись, и около костров многие тоже не спали.
Обойти лагерь было невозможно: он стоял как раз там, где начиналась тропа в горы, и около этого места было больше всего шатров и костров. Врон вздохнул – он не разделял уверенности Ласки в том, что им удастся прорваться, и в то же время он не видел никакого другого выхода.
Лес, в котором они прятались, был не очень большим. Если наутро стражи начнут его прочесывать, то они обязательно их обнаружат уже к полудню. Устроить бой в лесу они не могли: с ними был малыш, а с ним вряд ли они смогут сражаться. Если он попробует увести стражей за собой, то Ласка с малышом все равно погибнут, без него у них совсем не было шансов выжить.
Небо стало темным, звезды спрятали тучи. Врон тронул за плечо Ласку, она мгновенно открыла глаза и вскочила на ноги. Тут же захныкал малыш, и она сунула ему грудь.
– Нельзя шуметь, – прошептала Ласка ребенку. – Мы в опасности, своим криком ты можешь выдать нас, и тогда мы все погибнем. – Она отняла грудь, малыш сонно зачмокал губами и снова заснул.
– Как стражи? – спросила она.
– Не спят, – тихо ответил Врон. – Но ходить стали медленнее.
– Значит пора, – сказала Ласка. – Я иду первой. Если поднимут тревогу, я постараюсь пробиться в горы, а ты нас прикроешь. Но умирать я тебе не разрешаю, дом древних откроется только тебе, поэтому постарайся остаться в живых.
– Я постараюсь, – шепнул Врон и обнял ее. – Но и ты будь осторожна.
– Со мной малыш, – вздохнула Ласка. – У меня просто нет другого выхода, как быть очень внимательной и осторожной.
Она тихо скользнула в ночь. Немного подождав, Врон пошел вслед за ней.
Как ни осторожны они были, но все равно уже у самой тропы в гору их заметили. Ласка, прижимая ребенка к груди, зарубила поднявшего крик часового и побежала по узкой тропке в горы.
Лагерь осветился заранее припасенными факелами, из шатров и от костров к тропе бежали стражи, слышались громкие команды. Врона пока не заметили, но это было дело времени. По тропе вслед за Лаской побежали те стражи, что были поблизости, когда часовой поднял тревогу.
Врон вытащил меч и врезался в толпу стражей, столпившихся перед узкой тропой. Слизь уже выступила на нем, закрывая кожу плотной твердой коркой, и это защитило его от многих тяжелых ударов. Он зарубил троих, пританцовывая в боевой стойке, и проскочил мимо толпы, получив несколько тяжелых ударов. Один из стражей копьем пробил его плечо насквозь, и еще не успевшая затвердеть слизь не спасла его от этого удара.
Он пошатнулся, зарубил копейщика и выскочил на тропу. Пробежав несколько десятков метров, он остановился в самом узком месте. Рана закрылась, слизь на теле приобрела кровавую окраску, и он снова мог сражаться, хоть уже и чувствовал слабость.
По тропе вслед за Лаской бежало несколько стражей, которых он не успел остановить, но он надеялся, что она сама с ними справится. Сейчас его задачей было не пропустить остальных.
Долго ждать ему не пришлось – стражи быстро догнали его, и он принял боевую стойку.
Врон продержался недолго, его сбили с ног и начали методично рубить мечами. Корка слизи не позволяла чужим клинкам глубоко воткнуться в его тело, и он продолжал, даже лежа, рубиться, не давая стражам обойти его.
В какой-то момент он, превозмогая боль и слабость, сумел сбросить с себя стражей и встать. Он
