учить сражаться?
Дверь кельи со скрипом отворилась, и в комнату вошла Амия. Она прихрамывала и выглядела очень бледной и усталой.
– Кто же так разговаривает с девушкой? – спросила она сердито. – Ей плохо, она страдает и к тому же без сознания, а ты думаешь, что это самое радостное известие, которое может поднять ее на ноги?
– Такова воля патриархов, – ответил Врон. – Я обязан был ей сообщить об этом.
– Да уж, – фыркнула Амия. – Это как раз то, о чем она мечтала услышать в бреду – что она должна научить еще одного идиота сражаться. У тебя что, никогда не было девушки? Почему ты говоришь с ней так, как будто перед тобой лежит раненый воин?
– Девушки у меня действительно никогда не было, – грустно признался Врон. – Никто мне раньше не нравился по-настоящему, да и у меня всегда было много забот – нужно было охотиться, чтобы не умереть с голода, работать в поле…
– Я просто так спросила, – звонко рассмеялась Амия. – Это и так ясно, что ты настоящий кретин. Любой девушке одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять, что перед ней сосунок, еще не оторвавшийся от груди матери. Девушкам нравятся настоящие мужчины, способные защитить, приласкать, да и просто сказать что-то приятное.
– Тут ты права, – вздохнул Врон, – вряд ли я похож на такого мужчину. Он встал.
– Ты куда это собрался? – удивленно спросила Амия.
– Я должен был сказать Ласке, что теперь я в ее тройке, – заметил он и грустно пожал плечами. – Я это сделал. Амия села на кровать к Ласке и погладила ее по руке:
– Скажи, подруга, не кретин ли он? Неужели все мужчины такие?
Ласка неожиданно что-то в ответ прошептала запекшимися губами. Амия наклонилась к ней и звонко рассмеялась, схватившись при этом с болезненным стоном за свою грудь.
Лицо ее еще больше побледнело, и она сказала с тяжелым вздохом:
– Она говорит, что ты и впрямь кретин. Ступай позови лекаря, а то даже мне стало от тебя плохо.
Врон выскочил из кельи и растерянно развел руками. Он услышал голос лекаря из соседней кельи и зашел туда. Старик накладывал на тело ярко-желтого ученика из тройки Амии какие-то остро пахнущие травы и обматывал их полосками ткани.
– Что тебе нужно? – спросил он недовольным тоном. – Что-то случилось?
– Я не знаю, – растерянно проронил Врон. – Ласка очнулась и прошептала, что я – кретин.
– Похоже, ты умеешь разговаривать с девушками, – усмехнулся лекарь. – Это хорошо, что она очнулась, можешь идти. Придешь к ней завтра, я думаю, что она еще не все тебе сказала, женщины обычно более многословны…
Врон вышел из храма. Увидев привратника, сидевшего на скамье возле ворот и о чем-то сосредоточенно думающего, он подошел к нему и сел рядом.
– Я не знаю, могу ли я к тебе подходить, – сказал он. – Но мне больше не с кем поговорить.
Старик мрачно взглянул на него и ухмыльнулся:
– Говори, что с тобой поделаешь. Вижу, у тебя есть серьезная причина.
– Я сейчас был у Ласки, она очень больна и почти все время бредит. Лекарь велел мне, чтобы я поговорил с ней, и тогда она, может быть, придет в сознание. Я ей едва успел сказать, что я теперь в ее тройке и она мой командир, как явилась Амия и стала надо мной смеяться. Она сказала, что так не разговаривают с девушками. А потом Ласка очнулась и сказала, что я – кретин. Неужели я настолько ей противен, что первое, что ей захотелось мне сказать, когда она пришла в сознание, так это то, что я – кретин?
Привратник тихо рассмеялся.
– То, что говорит девушка, – заметил он, – и то, что она хочет сказать на самом деле, часто совершенно разные вещи.
– Амия сказала, что девушки любят сильных и надежных мужчин, – вздохнул Врон, – а не таких, как я, и она права.
– Ты не подумал, зачем она тебе это сказала?
– Я не знаю, – растерянно пожал плечами Врон.
– Если бы она действительно считала, что ты не сможешь стать таким мужчиной, то вряд ли бы она с тобой вообще об этом стала говорить. Давай лучше подумаем о другом. Твоя девушка тяжела ранена, она бредит и в своем бреду переживает то, что погиб Отрог, ее самый близкий друг, и погиб, защищая ее. И она винит себя за его смерть и за смерть патриархов.
– Откуда тебе это известно? – спросил Врон.
– Я слушал ее мысли, так же как и мысли других раненых, – ответил привратник. – Лекари просили меня об этом, потому что иногда важно для лечения знать то, о чем человек думает в бреду.
– Понятно, – пробормотал Врон.
– Так вот, лекари уже потеряли надежду на то, что Ласка придет в сознание, они даже просили меня, чтобы я использовал свою силу, но я отказался.
– Теперь она очнулась, – сказал Врон. – Только я не знаю почему.
– И ты пришел к выводу, что ты ей совсем не нравишься?
– Да, – кивнул головой Врон. Привратник усмехнулся:
