Так... Экраны. Я присмотрелся. Ну точно. Здесь же повсюду скрытые камеры. Вон он я на третьем экране слева. Какой-то крайне подозрительный тип, осторожно выглядывающий из-за двери. И пистолет в руке виден просто прекрасно. Хорошо еще, что этот осел делает свою работу спустя рукава. Видимо, газетка попалась ну очень уж интересная. Даже не отрывается.
Хотя автомат его выглядел весьма грозно.
Вообще-то я мог бы просто поднять руку и пальнуть. Он бы даже не успел ничего понять, как был бы уже трупом. А те, которые дрыхнут, вообще не проблема.
Но почему-то нет у меня такого желания. Разве эти трое виноваты в том, что мне нужно пройти здесь? Они просто делают свою работу. Тьфу, какой я правильный, аж самому стыдно.
Я снова взглянул на пистолет в своей руке. Вот и еще одна причина для того, чтобы не делать этого. Если бы здесь был глушитель, а так... Ну этих троих – нет проблем. А если явятся еще десяток? Я вспомнил свою развлекаловку в Москве под наблюдением тощего подполковника и поморщился. Хорошо, конечно. Пусть даже я смогу пулять как самый заправский снайпер, но разве это мне так уж и поможет?
А если учесть, что здесь где-то находится Долышев с его тремя кольцами. И Олия. И Рогожкин. А возможно, и еще кто-нибудь из их братии...
Лучше уж сделать все по-тихому.
Я шлепнулся на пол и пополз.
Нет, вы только посмотрите на этого дурака. Ползает тут как таракан по столу. Задницу задрал выше головы и думает, что невидим. Пыхтит, как паровоз, и думает, что неслышим. И, вообще, только слепой и глухой не сможет его обнаружить.
Но вот охранник, хотя и не был слепым или глухим, но, видимо, так увлекся своим чтивом, что почти полностью уподобился им. Он меня не засек. И даже тогда, когда я, обливаясь холодным потом от страха, приоткрыл внешнюю дверь, страж даже не почесался. Только придержал лист газеты, затрепетавший от порыва ворвавшегося в комнату ветра.
Я как сумасшедший ниндзя выскользнул на улицу и понесся куда глаза глядят.
Уфф... Где это я? Знаю только одно – в России. В этом я уверен на сто процентов – только у нас могут сделать вывеску над магазином с двумя орфографическими ошибками в трех словах. Да и болтают вокруг по-русски. Значит, Россия. Сибирь, очевидно. Но что это за город? Какой сегодня день? Подозреваю, что сейчас уже конец августа, а то и начало сентября. Но число... Долго находясь под землей, как-то теряешь реальное представление о ходе времени.
А вот мы сейчас спросим. И плевать, что обо мне люди подумают.
– Женщина, подождите минуточку.
– А? Что?.. Ой!..
– Скажите, пожалуйста, что это за место? В смысле, какой город?
– Э-э... Иркутск...
– Иркутск, значит. Хм. Эва куда меня занесло. А число сегодня какое?
Ну вот, на меня теперь посмотрят как на полного психа.
– Двадцать седьмое августа. Ой, нет. Наверное, уже двадцать восьмое.
Я почесал за ухом рукояткой пистолета.
– Спасибо. Вы мне очень-очень помогли.
Я отвернулся и побрел по улице, отчетливо слыша позади быстро удаляющийся цокот каблучков. Бегом рванула. Конечно, ее можно понять. Наверное, не каждый день к ней подходят на ночных улицах какие-то бродяги и задают такие странные вопросы. И при этом чешут голову пистолетом. Неудивительно, что она испугалась. Раньше я бы на ее месте тоже повел бы себя так. Но сегодня я уже другой. Я могучий и непобедимый Антон Зуев, который нагло расхаживает по городским улицам и нарывается на милицию, вовсю размахивая оружием.
Я беззлобно ругнулся и спрятал пистолет за пояс, прикрыв рубашкой. Жаль, пиджака нет. А то, если приглядеться, можно что-то заподозрить. Слишком уж большой пугач вручила мне Олия.
Иркутск. Двадцать восьмое августа.
Блин горелый! Я не видел Ольгу уже почти два месяца! Я даже не знаю, жива ли она.
Что делать?
Ну, это ясно даже такому умнику, как я. Конечно же, двигать домой. Вот только делать этого никак нельзя – там меня будут ждать в первую очередь. Может быть, уже ждут. Но вот из города убраться – это первейшее дело. Только как?
Идти на вокзал? Опасно. Если среди Отколовшихся уже знают о моем побеге, то там будут искать прежде всего. Аэропорт? Не знаю, есть ли в Иркутске аэропорт. Наверное, должен быть. Но что-то внутри меня упрямо напоминало слова Шимусенко: «Считаешь себя умнее других? Неужели мы настолько глупы и не понимаем, что самолетом добираться гораздо быстрее? Но самолет – это слишком большой риск даже в обычное время. Сейчас же – просто форменное самоубийство. Свалить самолет с помощью кольца вероятности? Нет ничего проще! Замыкание в аппаратуре, отказ двигателей... Причин может быть множество, а итог только один – смерть».
Ясно. Не будем строить из себя героя или идиота, что в данной ситуации почти одно и то же. Что же еще остается?
Ага... Я взглянул на редкий поток машин, ползущий по какой-то аллее, и мне захотелось треснуться головой о ближайшую стенку.
Почему? Почему? Почему я так и не научился водить машину? Сколько раз я уже страдал из-за этого! И сколько раз мне еще придется страдать? Сейчас бы сесть за руль вон той «тойоты» или хотя бы вот этого «москвича» и дать по газам. Так нет же... Не судьба.
Придется пока передвигаться пешочком. Вот только я готов был поклясться, что на своих двоих не смогу уйти далеко.
А меня ведь наверняка уже ищут. Если там явилась Леночка со своим мерзким супчиком, то Долышев уже все знает. Значит, действовать надо быстрее.
Теперь самое главное. Есть ли у меня деньги? Я быстренько проверил карманы. Ага! Как же! Хоть бы мятая десятка где-нибудь завалялась. Ни копейки.
Как бы мне приобрести срочно пару-тройку тысяч? Я взглянул на идущих по своим делам задержавшихся прохожих и поморщился, чувствуя, как холодный металл пистолетной рукояти тычется мне в живот.
Эх, жизнь моя жестянка! Как все это мне надоело!
– Спасибо, друг. – Я выпрыгнул из кабины тяжелого большегрузного «урала». Асфальт тяжело ударил в подошвы.
– Да не за что.
Рыкнув напоследок, грузовик окатил меня облаком сизого дыма и укатил вдаль. А я остался один на узкой дороге, ведущей черт его знает куда. Вернее, не совсем один, так как мимо то и дело проносились автомашины всех марок и расцветок, но чувствовал-то я совершенно иное.
Мне казалось, что я остался один во всей Вселенной. Я один, а повсюду кишат и копошатся те, кто хочет видеть мою кровь. И только где-то далеко-далеко тлеет слабый огонек, способный унять мою боль одиночества. Ольга. Моя любимая. Где ты? Почему я никак не могу дозвониться домой? Я так надеюсь, что ты все же в безопасности...
Тяжело вздохнув, я медленно спустился с дороги и пошел в сторону видневшихся в стороне домиков и едва заметной с такого расстояния блестящей ниточки железнодорожных путей. Какой-то полустанок, названия которого я не знал. Да и не интересовался им.
Пора прекращать путешествие автостопом. Слишком уж это медленно. Да и рискованно. Но почему я решил, что по железке путешествовать безопаснее?
У меня оставалась только одна надежда. Я надеялся, что уже успел достаточно замести следы и удалиться от Иркутска, чтобы без лишнего риска влезть в вагон. Но что, если я ошибался?
Тогда меня ждет смерть.
Каким-то шестым чувством я понимал, что больше меня ловить живьем не станут.
Я остановился и, почесав затылок, настороженно огляделся по сторонам.
Узкая извилистая тропинка, густые заросли какой-то высокой травы слева от меня, деревья. Домик железнодорожного полустанка метрах в трехстах прямо по курсу. Блестящее полотно железнодорожных
