Любовные секреты Дон Жуана

– Хорошо. Я возьму часы.

Я показываю на дорожные часы с надписью от ее родителей. Бет бледнеет. Она знает, что я терпеть не могу эти часы и не испытываю особой нежности к ее родителям. Знает, что мне известно, как много эти часы значат для нее.

– Это было необязательно. Это жестоко.

– Ты отдаешь мне рисунок, я отдаю тебе часы.

– Я возьму молочные зубы Поппи.

Мне хочется задушить ее. Это я всегда был Зубной Феей, я подкладывал монетки под подушку. Я сохранил на память эти зубы. Бет хочет заполучить всю Поппи без остатка. Хочет забрать ее драгоценные избыточности. Хочет отобрать у меня мои воспоминания. Она не остановится. Она будет делать все более и более высокие ставки. Она нажмет на ядерную кнопку. Я чувствую, как силы покидают меня. Мне не следовало затевать эту игру.

– Ладно, – говорю я устало. Беру карандаш и наугад тыкаю в список. – Я возьму… степлер.

Бет недоверчиво улыбается, и моя попытка показать, что я выше всего этого, не остается безответной.

– Я возьму стереорадиолу «Бэнг энд Олуфсен».

– Хорошо. А я динамики.

Ясно, что от радиолы без динамиков толку никакого. Но Бет не отступает.

– Балетки Поппи.

– Твое свадебное платье.

И так далее. Через полчаса мы закончили. Как и следовало ожидать, получилась жуткая мешанина. Мы оба завладели тем, что нам совсем не нужно, нас переполняют обида и злость друг на друга. Победителей нет, есть только потерпевшие. Надо бы все начать сначала. Но невозможно пренебречь жесточайшим законом жизни. Нельзя начать все сначала. Ни сейчас, ни когда-либо.

Мы гуляем в парке: я, Элис и Поппи. Элис качает Поппи на качелях. Я занял выигрышную позицию сбоку: взгромоздившись на победно улыбающуюся пластиковую черепаху, наблюдаю за Элис. Она не смотрит на меня, так что я могу изучать ее в свое удовольствие. Силу и нежность ее лица, покатость плеч, мерцание улыбки. Я люблю эту женщину и верю, что мы будем вместе. Навсегда, до конца.

Все получится, ведь я хорошо усвоил уроки прошлого. Я разговаривал с Теренсом, сверялся с блокнотом, у меня в голове все разложено по полочкам. Я больше не сделаю дурацких ошибок, не буду вести себя глупо. Просто не могу себе этого позволить.

Пробегаюсь по списку из блокнота: очевидно, я влюбился слишком быстро, но тут уж ничего не изменишь. Что случилось, то случилось. Правило Шерон Смит – секс = власть – теперь не так актуально, как когда мне было тринадцать. Его заменил Принцип Бет: дети = власть. Но у нас с Элис детей нет, так что тут оно не подходит.

Не знаю, каковы парадоксы Элис, но я к ним готов и полон решимости, когда они проявятся, разгадать их, стерпеть, мучаться из-за них или даже уничтожить их. Что касается теней, или doppelgangers, похоже, Мартин – самая большая тень, с которой мне придется иметь дело. Элис до сих пор говорит о нем, до сих пор иногда говорит с ним: вернее, со мной, однако подразумевая при этом, что я должен вести себя, как он. Что я способен на необдуманные поступки (и ей следует быть начеку), что я уязвим (и значит, обо мне нужно заботиться), что я часто теряюсь и становлюсь нерешительным (а потому она должна взять инициативу в свои руки). Неторопливо, аккуратно, терпеливо я приведу все это в порядок. Я – это я, и любит она меня. С Мартином у них все в прошлом, что, как мне кажется, она уже почти приняла. Я готов пройти с ней весь этот путь до конца, готов бороться со всеми ее тенями, вызывать на поединки ее doppelgangers, пока они не запросят пощады.

Я понял тайный язык женщин. Я прочитал «Мужчины с Марса, женщины с Венеры» Джона Грея и «Вы просто не понимаете» Деборы Таннен. Я умею разгадывать символы, научился абстрагироваться от буквального. Я способен предвидеть – знаю, что женщина может разозлиться на мужчину за то, чего он не делал. Знаю, надо делать то, что они хотят, ни о чем не спрашивая. Знаю, что нельзя недооценивать последние слова в этом предложении. Я везде вижу разгадки и знаки.

Женщинам нравится безразличие? Хорошо. Мне нелегко быть безразличным к Элис, я люблю ее, но изо всех сил стараюсь не слишком демонстрировать свои чувства. Это попахивает неискренностью, и все же я буду и дальше держать себя в узде, потому что, когда мужчина дает волю чувствам, женщин это раздражает. Мне трудно в точности следовать Закону Мартина, ведь на самом деле я не безразличен, как он. Но я, по возможности, ограничиваю количество влюбленных взглядов, сдерживаю переполняющее меня желание обнять ее, поцеловать, быть с нею двадцать четыре часа в сутки.

Пытаюсь ли я ее разрушить, потому что она слабая? Нет. Поскольку она не слабая. Да если б и была слабая, я бы заботился о ней, а не пытался разрушить.

А что у нас с Парадоксом Джилфезера? Женщины проверяют любовь мужчин путем жестоких испытаний. Иногда такое случается, но я отношу это на счет резкого перехода от Мартина ко мне. Временами, правда, она бывает так жестока, как будто стремится к разрыву наших отношений. Однако знаю, ей просто нужно, чтобы я доказал свою любовь. И именно это я намерен сделать.

Что касается постулата о необходимости беспощадно прекращать… ну, в данном случае это неприменимо. Потому что мои отношения с Элис не прекратятся.

Осталась только Проблема X. Я уже не надеюсь вспомнить, в чем там суть. Да это и неважно: у меня и без того достаточно твердый фундамент. У нас все будет хорошо, хорошо, хорошо.

Господи, как же прекрасна жизнь!

Я по-прежнему наблюдаю за Элис. Она даже качели раскачивает с какой-то особой грацией. Элис с Поппи еще мало знакомы, но мне нравится, как они общаются. Элис любит детей, а дети любят ее.

И вдруг я понимаю: теперь это вопрос не только наших отношений с Элис.

Я уже однажды причинил боль Поппи, лишив ее главной опоры в жизни: папа с мамой больше не живут в одном доме, не защищают и не поддерживают ее вместе, как одно целое, как единая, непоколебимая сила Добра. Сейчас эта сила раскололась, и Поппи, иногда захлебываясь от злобы и возмущения, стала по- настоящему несчастной. И это сделали мы с Бет.

Вот что я имею в виду. Не хочу, чтобы такое повторилось. Это не должно повториться. Не хочу говорить Поппи, что полюбил кого-то, что этот человек всегда будет рядом, ведь, возможно, Поппи тоже полюбит ее – хоть она и не мама – или, по крайней мере, привыкнет, а потом…

Я уверен в своей любви к Элис, уверен в ее любви ко мне… Но боже упаси, если что-то не сложится.

Элис уже не качает Поппи, Поппи кувыркается на турнике. Элис подошла ко мне.

– Как ты?

– Неважно.

– Ты выглядишь опрокинутым.

– Господи… Понимаешь… Этот дележ имущества, это как… Что за суперстерва, стерва в квадрате! Я ведь рассказывал тебе, как все было? Впрочем, лучше не вспоминать.

– Ладно, не будем…

– И вдобавок… Сегодня я опять поссорился с Бет, а на следующей неделе у нас суд. У меня голова раскалывается. Она такая упрямая. Я устал от всего этого. От всей этой борьбы и… злобы. Она бьет без устали. Знаешь, создается впечатление, что единственная ее задача – причинять мне боль. Сука! Прости… Прости… Но… ты ведь понимаешь. В общем, теперь она велела своему адвокату подать на полное судебное слушание. Чего она добивается? Как будто Поппи станет от этого лучше. Поппи нужно, чтобы все это поскорее закончилось. Ты не согласна? Но разве она о Поппи думает? Нет. Она говорит, что думает о Поппи, но, когда доходит до дела, все, о чем она думает, – это сколько денег будет у нее на счету. Я всего лишь…