Казалось, он приближается неимоверно быстро. Эбби суетился у пушек, но мне его заботы казались никчемными. Он мог всадить лишь каких-то восемь фунтов железа в двухсоттонный парусник. Глаз его сверкал. Круглая голова сияла красным платком. Хлопотал он основательно и отважно, с храбростью Нельсона. Под пушки загнали клинья, чтобы опустить стволы, кремневые замки взведены, спусковые шнуры в руках у Маджа и самого Эбби.
– Еще посмотрим! – читалось на лице канонира.
Эбби не вытерпел, выпалил и промазал. Ядро с безнадежным всплеском упало в нескольких ярдах от бушприта «Апостола».
Горн невозмутимо держал курс, мой старый дядя Стэнли маялся рядом с ним, стараясь казаться бодрым. Не очень хорошо у него это получалось, глаза и жесты выдавали: он то и дело хватался за воротник и приглаживал свои жидкие волосы, завивавшиеся от дождя и брызг. Мне было не лучше. Черный парусник приближался быстро и целеустремленно, мы были столь беззащитны, что хотелось убежать и спрятаться. Я вспоминал несчастный «Меридиан», разукрашенный мертвецами, й чувствовал прикосновение удавки к шее. На глазах у меня выступили слезы, и я отвернулся, чтобы их скрыть.
Впереди у пушек энергично распоряжался Эбби. Я вспомнил его плавучий гроб и подумал, что канонир оказался неплохим пророком. Теперь-то мы точно обречены. Я перевел взгляд на бушприт, на волнующуюся морскую даль, простирающуюся до земли, на которую мне более не суждено ступить, – и увидел над волнами парус.
Через мгновение это была уже пирамида парусов, увенчивающая корпус. Большое неповоротливое судно направлялось к северу. Я понял, почему молчали люди Грейса. Им было не до нас
Я повернулся к пирату. За то время, что я смотрел вдаль, он продвинулся еще на семь длин корпуса и почти поравнялся с нами.
– У пушек! – закричал я. – Не стреляйте!
Горн с Баттерфилдом уставились на меня.
– Они пройдут мимо, – пояснил я. – Им сейчас нет до нас дела.
Но Эбби уже дернул шнур. Четырехфунтовка окуталась дымом.
От кормы «Апостола» полетели обломки, донесся страшный вопль,
«Мы пропали»,- пронеслось у меня в голове. Если ткнуть льва палкой, он тут же бросится на обидчика и разорвет его в клочья.
Но этого не случилось, Корпус «Апостола» скользил мимо. Название, цифры, пушки, у
каждой по пять обнаженных по пояс пиратов, готовых открыть огонь. Вот и мостик, поврежденный нашим ядром. На палубе один покойник, еще один человек с залитой кровью грудью. И над ними, у штурвала, – сам Бартоломью Грейс.
Это не мог быть никто иной. Высокий, сильный, элегантный, в расшитом золотом плаще и широкополой шляпе с золотым орнаментом и алым пером, он управлялся со штурвалом одной рукой. Вот он не торопясь повернул голову в нашу сторону и снял руку со штурвала. Обнажив голову, он церемонно поклонился нам; рассыпались и разлетелись по ветру черные кудри. А когда он поднял голову, показалось, что лица у него нет. Бледное пятно, рот и темные глаза. Я вспомнил рассказ Горна. Залило горящей смолой.
И вот шляпа Грейса снова на голове, рука на штурвале, на мачте кровавый флаг. Кошмарное видение исчезло.
Баттерфилд смотрел по ветру, на гору белых парусов тяжело нагруженного тихоходного купца.
– Вот так. Мы спасли свои задницы ценою жизни этих бедолаг.
– Может быть, спасли. Если и дальше повезет, – поколебал его уверенность Горн.
– Мы ведь без груза, и он это знает. Какой ему с нас прок? – попытался я убедить сам себя.
– Порох, пушки, ядра. – Горн не стал потакать моим попыткам самообмана. – Ему всегда нужны паруса, такелаж и рангоут. Если он решит позаимствовать их у нас, никто ему не помешает.
– Как только уйдем за горизонт, сменим курс, – решил Баттерфилд.
– Можно, разумеется, хотя это не имеет значения. – Горн посмотрел в небо, и косичка его упала на плечо. – Если он решит нас догнать, то можете сразу сдаваться и читать молитвы, пока в состоянии. Пойдете на восток, и он окажется на востоке. Пойдете на запад, и встретите его там.
– Он лишь человек,- возразил Баттерфилд.
– Он больше чем человек. Может быть, он меньше чем человек. Человеком его назвать язык не поворачивается.
Он смотрел в сторону уменьшающегося «Апостола», мимо него, на приближающийся
купеческий парусник, еще ничего не подозревающий..
– Грейс не как все люди. В его жилах яд вместо крови.
– Зачем мы тогда бежим? Может быть, вернемся и примем бой? – предложил я в отчаянии.
Горн положил мне руку на плечо:
– Не надо торопить события. Всему свое время.
11. Лихорадка
Ветер был слишком силен, но мы все равно поставили марсель, фок и убрали рифы с грота. В конце концов мы подняли чуть ли не все паруса, чтобы только уйти подальше от «Апостола».
Мы не пели больше «Стальное сердце». Мы не могли петь, чувствуя себя предателями. Когда до «Дракона» донесся слабый звук пушечной пальбы, мы притворялись, что не слышим. Баттерфилд записал в судовом журнале: «С подветренной стороны замечено неизвестное судно. Спаси, Господи, их души!»
Мы держали курс в течение трех часов, после чего взяли резко к югу, прячась в волнах, как мышь в луговой траве.
И снова мы убегали, бедный «Дракон» стонал, словно от боли. Люди тоже страдали от этой гонки. Три матроса, позеленев от морской болезни, спустились в кубрик. Из корпуса судна до нас доносились плеск и бульканье: морская вода проникала внутрь сквозь пробоины.
Бегство наше сопровождалось откачиванием поступающей воды. Лишь через два дня море успокоилось и Эбби смог спуститься за борт.
Он устроился в петлях беседочного узла, и мы вытравили линь за борт. Погрузившись в воду по плечи, он выстукивал и прощупывал обшивку, время от времени покрикивая: «Вперед!», «Назад!», «Стоп!» И так мы таскали его, пока он не сообщил, что все обследовал и обнаружил пробоины.
Я следил, не появятся ли акулы. Наконец он велел вытягивать. И вот уже мистер Эбби сидит на палубе, красный от перенапряжения, и постепенно приходит в себя. Мы все столпились вокруг него в ожидании.
– Две пробоины,- сообщил он.
– Я помню три попадания, может быть, четыре, – сказал я.
– Ну, я нашел только две течи. В одном месте обшивка прогнулась. А здесь,- он хлопнул по палубе, – ядро застряло в корпусе, как пробка.
– Как насчет ремонта? – спросил капитан.
– Законопатим. – Эбби закашлялся от попавшей в горло соленой морской воды. – Перед погрузкой придется подремонтировать основательнее.
Он снова спустился за борт и заткнул дыры смоленым брезентом. Но течь все равно осталась, хотя вначале и небольшая. Затем вода стала прибывать все интенсивнее, в каждую вахту мы откачивали ее по часу, когда на десятый день после выхода из Кингстона дошли до островов испанской Вест-Индии. Теперь мы шли на восток мимо островов с зелеными лесистыми холмами, и Баттерфилд снова расшторил свою каюту, впустив в нее свет и воздух. Днем нас подгоняли соленые пассаты, ночью бризы, приносившие ароматы джунглей.
Воды поступало все больше и больше, приходилось откачивать круглые сутки, стало ясно, что мы не сможем дойти до Тринидада. Эбби вдруг «озарила» идея, что должна быть третья пробоина.
