— Ну, конечно! — испуганно, но все же улыбаясь, воскликнула Вирджиния.
Пауза затягивалась. В конце концов миссис Бодуин, почувствовав себя загнанной в угол старухой, постаралась не поддаваться панике.
— Я правильно поняла, что твой будущий муж желает иметь эту квартиру? — спросила она.
Губы Вирджинии скривились в торопливой усмешке. Арно же словно прирос к стулу и молча слушал. Вирджиния склонила к нему голову.
— Ну… наверно! Наверно, ему хотелось бы, чтобы я осталась тут хозяйкой.
Вирджиния поглядела на Арно. Тот торжественно кивнул.
— А тебе она нужна? — с привычной сдержанностью спросила миссис Бодуин. — Ты сама-то хочешь жить
В этих с особым нажимом произнесенных словах был скрыт некий сакральный смысл.
— Думаю, да, — ответила Вирджиния. — Помнишь, мама, ты сама говорила, что квартира принадлежит мне?
— Отлично! Так тому и быть. Я пришлю моего поверенного к этому… восточному господину, если ты оставишь соответствующие инструкции на моем письменном столе. Могу я спросить, когда ты собираешься…
— Как ты думаешь, Арно? — спросила Вирджиния.
— Скажем, через две недели, — проговорил он, теперь сидевший очень прямо, упершись кулаками в колени.
— Примерно через две недели, мама, — повторила Вирджиния.
— Я слышала! Через две недели! Отлично! Через две недели все, что здесь есть, будет в твоем распоряжении. А теперь прошу меня извинить.
Миссис Бодуин встала, попрощалась легким наклоном головы и вышла из комнаты. Ее убивало то, что она не могла закричать и кулаками выгнать левантинца из дома. Но она не могла. Она сама навязала себе сдержанность.
Арно тоже встал и оглядел все вокруг мерцающим взглядом. Скоро это все будет принадлежать ему. Когда сыновья приедут в Англию, ему есть, где принять их.
Он посмотрел на Вирджинию. Она как-то сразу побледнела и осунулась. И резко отпрянула от него, словно затаив обиду. Ей стало обидно за мать. У нее еще достало бы сил навсегда прогнать его и вернуться к потерпевшей сокрушительное поражение матери.
— Твоя мать — замечательная женщина, — сказал он, подходя к Вирджинии и беря ее за руку. — Но у нее нет мужа, который мог бы защитить ее, ей не повезло. Мне жаль, что ей теперь будет очень одиноко. Я был бы счастлив, если бы она осталась с нами.
Хитрый старый лис знал, что надо сказать.
— Боюсь, она не согласится, — отозвалась Вирджиния, к которой вернулась привычная ироничность.
Она села на кушетку, и он пытался нежно, по-отечески, приласкать ее, а она не могла прийти в себя от абсурдности происходящего, ибо они находились в гостиной ее матери. У него же от обилия красивых и ценных вещей, которые теперь переходили в его руки, вскипела кровь, и он принялся страстно целовать худенькую девушку, сидевшую рядом с ним. Ведь это она предоставляла ему всю эту роскошь и отдавала все это в его распоряжение. И он сказал:
— Со мной тебе будет хорошо, ты будешь довольна, я постараюсь, чтобы ты была довольна и не похожа на мадам, на свою мать. Ты потолстеешь и расцветешь, как роза. Со мной ты будешь свежа, как цветущая роза. Давай сделаем это на следующей неделе, а? Давай поженимся на следующей неделе. В среду. Среда — хороший день. Как насчет среды?
— Прекрасно! — ответила Вирджиния, заласканная до того, что вновь впала в то блаженное состояние, когда ей хотелось поверить в судьбу, положиться на жребий и не делать больше никаких усилий, совсем никаких усилий — никогда.
Через пять дней миссис Бодуин была готова к отъезду. Все, что следовало уладить, было улажено, все сундуки увезены. Пять сундуков — вот все, что у нее осталось. Обобранная и изгнанная, она ехала в Париж доживать там свои дни.
В день отъезда она ждала в гостиной, когда Вирджиния придет с работы. Она сидела в шляпе и пальто, как чужая, как гостья.
— Я ждала, чтобы попрощаться, — сказала она. — Завтра утром еду в Париж. Вот мой адрес. Кажется, все формальности улажены. В случае чего, дай мне знать, я обо всем позабочусь. Что ж, до свидания — надеюсь, ты будешь
Последняя фраза прозвучала мрачно, и это отрезвило Вирджинию, которая, похоже, начала терять голову.
— Почему бы нет? — проговорила она с кривой усмешкой.
— Я не удивлюсь, — сурово, твердо произнесла миссис Бодуин. — Полагаю, армянский дедушка хорошо знает, что делает. Оказывается, ты отлично подходишь для гарема.
Слова падали медленно, каждое по отдельности, неся в себе великое презрение.
— Наверно, так и есть! Смешно! — воскликнула Вирджиния. — Интересно, откуда это у меня? Не от тебя, мама… — с насмешливой медлительностью произнесла она.
— Не от меня.
— Скорее всего, дочери вроде снов, грезишь об одном, а получаешь совсем другое, — со злостью протянула Вирджиния. — В тебе нет ничего гаремного, значит, все досталось мне.
Миссис Бодуин метнула на нее быстрый взгляд.
— Мне очень жаль тебя! — сказала она.
— Благодарю, дорогая. Мне тоже тебя немножко жаль.
1
До бесконечности
2
Одна из двадцати четырех английских песен Генделя.
3
Будь печальной и прекрасной (фр.).
4
Песня Шумана на стихотворение Генриха Гейне «Ты словно цветок».
5
