рассказала Габриэлю о своих неприятностях, он просто предложил бы ей обратиться к Монтегю. У нее не было выбора.
Она уже почти погрузилась в сон и только тут вдруг осознала, что их более десяти лет продолжавшаяся вражда нынешней ночью никак себя не проявила.
Глава 2
— Алатея! Эй! Не могла бы ты передать мне масло?
Алатея задумчиво посмотрела туда, куда указывала Элис, и попыталась вернуться к реальности.
— Ты сегодня что-то не в настроении, — заметила сидевшая рядом с ней в конце стола Сирина.
Алатея пожала плечами. Она была слишком измотана стараниями достойно сыграть роль графини.
— Я плохо спала прошлой ночью.
— Может быть, тебе лучше переселиться в другую комнату?
Бросив взгляд на милое лицо мачехи, Алатея сжала ее руку.
— Не беспокойся, я вполне довольна своей комнатой. Она выходит в сад, чего же еще желать?
Лицо Сирины просветлело:
— Ну, если ты уверена… Раз ты пришла в себя и полностью проснулась, я хотела бы узнать у тебя, сколько мы можем потратить на туалеты девочек.
Когда речь заходила о туалетах для ее дочерей, Сирина менялась до неузнаваемости: она становилась требовательной к самым мелким деталям.
С чувством облегчения Алатея принялась излагать все подробности их предстоящей светской жизни. Затем, предоставив Сирине, Мэри и Элис обсуждать цвета их туалетов, Алатея обратилась к самому младшему члену семьи — смиренно сидевшей рядом с ней с огромной куклой на коленях сестренке.
— Ну как вы поладили сегодня с Роз, крошка?
Леди Огаста Морвеллан подняла на Алатею огромные карие глаза и доверчиво улыбнулась:
— Я прекрасно провела время в саду, но Роз, — она повернула куклу лицом к Алатее, чтобы та могла получше рассмотреть ее, — была капризной и непослушной. Мы с мисс Хелм думаем повести ее днем на прогулку.
— На прогулку? Отличная мысль. Это как раз то, что нужно. — Уладив вопросы, связанные с шитьем, Мэри, казалось, вся состоящая из развевающихся темно-каштановых кудрей и сверкающих глаз, была уже готова к новым развлечениям и открытиям. — Я начинаю чувствовать себя, как в клетке, среди всех этих улиц и площадей.
Светловолосая Элис снисходительно улыбнулась:
— Огаста ведь не захочет слушать нашу скучную болтовню, тем более что это огорчит Роз.
Малышка ответила нежной улыбкой:
— Нет, Роз нуждается в покое и тишине.
Слишком юная, чтобы разделять возбуждение остальных членов женской половины семьи, Огаста довольствовалась прогулками до ближайшей площади, чинно держась за руку мисс Хелм и разглядывая все то новое и удивительное, что можно было увидеть в городе.
— Есть ли тут место, куда мы могли бы пойти, кроме, разумеется, парка? Тенистое место с деревьями и газонами?
Сияющие глаза Мэри остановились на лице Алатеи.
— По правде говоря… — вслух размышляла Алатея, — здесь есть один парк, особенный, где вы будете чувствовать себя как в деревне — там тихо, спокойно, не слышно город-ского шума.
— Звучит заманчиво, — воскликнула Элис, — едем туда!
— А мы отправимся на Бонд-стрит! — сказал Джереми, отодвигая свой стул.
Чарли и граф решили последовать его примеру. Граф улыбнулся своим многочисленным дамам:
— Я забираю этих молодцов на весь день.
— Хочу поучиться боксировать! — Джереми возбужденно приплясывал вокруг стола, то и дело выбрасывая в воздух кулаки, будто сражался с воображаемым противником.
Мэри и Элис тоже поднялись со своих мест, собираясь последовать за ними.
Алатея, взглянув на отца, заметила тень боли в его глазах. Она ободряюще улыбнулась ему и крепко сжала его руку:
— Все будет хорошо.
Отец казался раздавленным, когда узнал о долговом обязательстве.
Он полагал, что сумма, которую следовало выплатить, значительно меньше. Все, чего он хотел, это заполучить несколько гиней, чтобы иметь возможность потратить их на девочек, главным образом на их приданое.
Ему стоило большого труда вести себя так, будто ничего не случилось, и не дать детям заподозрить неладное. Только они трое, Алатея, Сирина и он, знали о нависшей над ними угрозе и отчаянном положении их финансов и сразу же договорились скрыть от остальных детей, каким шатким теперь представлялось их будущее.
Алатея большую часть своей взрослой жизни провела за улаживанием материальных затруднений, вызванных легкомыслием ее отца, но она никогда ни в чем его не винила.
Он был самым милым и самым любящим существом, и все его преступление состояло в том, что он никогда не умел обращаться с деньгами. Теперь он улыбался ей печальной и какой-то потерянной улыбкой:
— Я могу чем-нибудь помочь?
Она сжала его руку:
— Делай то, что делаешь всегда, папа, развлекай Джереми и следи, чтобы он поменьше проказничал.
— Верно, — согласилась Сирина. — Если Алатея говорит, что беспокоиться не о чем, значит, так оно и есть. Она будет держать нас в курсе дел, как всегда.
Граф, казалось, хотел что-то сказать, но ему помешали приглушенные крики и глухие звуки ударов, доносившиеся из холла. Он прикоснулся губами к виску Алатеи, наклонился, чтобы поцеловать в щеку Сирину, и, расправив плечи, направился к двери.
Сирина и Алатея не спеша последовали за ним. От двери столовой они могли наблюдать за тем, как потасовка завершилась благодаря вмешательству графа.
— Он замечательный отец, — сказала Сирина, когда граф выпроводил сыновей через парадную дверь и сам последовал за ними.
— Знаю, — улыбнулась Алатея. — Чарли тому подтверждение — в нем удивительно сочетается все лучшее, что есть в вас обоих.
Сирина, польщенная такой оценкой ее сына, соглашаясь, наклонила голову:
— Но в нем, следует заметить, есть и большая доля твоего здравого смысла. Благодаря тебе, моя дорогая, следующий граф Морвеллан будет знать, как обращаться с деньгами.
Они рассмеялись, понимая, что это правда. Чарли — красивый, добродушный, спокойный — никогда не будет высокомерен с теми, кто стоит ниже его на социальной лестнице, но он не станет и игрушкой а руках более сильных людей. Уже сейчас не менее часа в неделю он проводил в обществе Алатеи в конторе, и так продолжалось несколько лет. В свои девятнадцать Чарли отлично понимал, как следует с успехом вести дела и управлять имением.
— Из него получится замечательный граф, — повторила Алатея.
Чарли, Джереми, Мэри, Элис и Огаста — все они вместе были причиной того, что она затеяла всю эту историю с графиней.
Взяв из рук Мэри шляпку, Алатея повернулась к зеркалу.
— Собираетесь прогуляться? — Сирина оглядела дочерей критическим взглядом.
— Да, в парке у Линкольнс-Инн-Филдс. Деревья там высокие, трава зеленая и хорошо ухоженная, и никогда не бывает людно.
— Ты права. Но что за странное место ты выбрала для прогулки?
Алатея только улыбнулась и последовала за Мэри и Элис вниз по ступенькам.
Габриэль обнаружил бронзовую пластинку с надписью «Терлоу и Браун» на южном фасаде судебной палаты Линкольнс-Инн. В окруженном прямоугольным двором, вымощенным булыжником, здании
