– А что входило в ваши намерения? – спросил он, догнав ее.
Аманда внезапно замерла, и Мартин чуть не сбил ее с ног. Она повернулась к нему. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе.
– Немножко пожить, прежде чем я состарюсь. Разве это преступление?
– Если это преступление, то тогда половина человечества виновна в нем.
Аманда опять пошла вперед, а Мартин последовал за ней.
– Я понимаю, что у вас значительно больший опыт в том, что называется «пожить», – добавила она.
– Однако не весь он приятный.
Девушка взмахнула рукой.
– А вот я хотела бы только приятного, – прямо, без кокетства, призналась она. Очевидно, подумал Мартин, она намеревается искать удовольствия и при этом избегать опасности.
Только вот жизнь не так проста.
Они прогуливались по комнате, время от времени присоединяясь то к одной группе гостей, то к другой. Аманда шла на шаг впереди Мартина, который постоянно был настороже. Он сомневался, что за всю свою жизнь она хотя бы раз сталкивалась с серьезной опасностью. Пока ничто не разбило ее веру в жизнь, в радость бытия – об этом свидетельствуют блеск в ее глазах и искренность улыбки.
И не ему разрушать это.
– Кстати, если говорить о жизненных удовольствиях… – вновь заговорила Аманда, когда они вышли на свободное место в конце комнаты.
Мартин встал так, чтобы собой загородить ее от гостей. Аманда подняла к нему улыбающееся лицо.
– Я подумала, что, возможно, решу завтра покататься на своей лошади. Рано утром. В парке. Ваш грум поможет мне?
Мартин молчал. Аманда улыбнулась еще шире. «Не дай Бог, чтобы я разыграла эту карту слишком рано, – думала она. – Он неуловим, и, если не удастся устроить новую встречу, он завтра же опять скроется в сумраке, и придется все начинать сначала».
По его лицу ничего нельзя было прочитать.
Прошло некоторое время, прежде чем Мартин заговорил:
– Коннор упоминал Аппер-Брук-стрит.
– Там живут мои родители. Дом номер двенадцать.
Мартин кивнул:
– Я велю груму ждать вас с лошадью на углу Парк-лейн. После прогулки он вернет кобылу в мою конюшню.
– Спасибо. – У Аманды хватило ума скрыть, что она предпочла бы его общество, а не грума.
– В котором часу?
Она сморщила носик.
– В шесть.
– В шесть? – изумился Мартин. Сейчас время приближалось к полуночи, и в шесть утра парк будет пустынным.
– Мне нужно вернуться домой до завсегдатаев ночных клубов, – пояснила Аманда. – Не хотелось бы, чтобы мои кузены увидели меня с лошадью. Тут же начнутся расспросы.
– Ваши кузены?
– Мои кузены, Кинстеры. Они старше меня. Все женаты и стали страшными ханжами.
Мартин мысленно отругал себя за оплошность. Как же он сразу не сообразил! Конечно, людей с такой фамилией много, к тому же он никогда не слышал, что у Кинстеров есть дочь. Раньше он встречался только с мужчинами из этого клана.
«Коллегия Кинстеров» – вот как их прозвали. Когда он впервые появился в свете, на них молились, как на богов, женщины были без ума от них. А теперь они женаты… он не встретил ни одного из них за последний год, в течение которого отвоевывал себе нишу в том мире, где прежде правили они.
– Так вы двоюродная сестра Сент-Ивза? – нахмурившись, спросил он.
Аманда кивнула.
Будь здесь хоть один из ее кузенов, он с радостью передал бы ее на его попечение и тем самым пресек бы эти неразумные вылазки. Однако никого из Кинстеров тут нет.
Подошел Реджи с бокалами, и они оба повернулись к нему.
– Итак, – сказал Мартин, – в шесть часов на углу Парк-лейн.
Утро было мрачным, пасмурным и холодным. Но сердце Аманды радостно пело, пока она ехала верхом к Маунт-Гейт, к высокой фигуре на огромном коне, ожидавшей ее под деревом у ворот.
Надев амазонку, она выскользнула из родительского дома и поспешила к перекрестку. Там, как и было сказано, стоял грум. У нее упало сердце, однако она приказала себе не расстраиваться. Глупо было
