сообщила, что меня не интересует флирт с вами, вы решили, что убедить меня в обратном — это великолепная мысль. И, так или иначе, это привело к тому, что произошло вчера. — Она бросила Джарвису взгляд, который чуть не обжег его. — Это правда?
Он задумался — всего на одну секунду! — стоит ли сообщить ей о том, с чего все началось, о том, чего она не знала: о причине, по которой ему необходимо было лучше узнать ее.
— Такая последовательность событий, по существу, соответствует действительности.
— Совершенно верно. — Мэдлин была в ярости, но хорошо это скрыла, и выдали ее только руки. — Так что не существует абсолютно никакой благопристойной причины того, что произошло на террасе ее сиятельства, за исключением вашей прихоти.
Джарвис собрался было возразить, но она подняла палец, хотя в этот момент и не смотрела на него, и заставила его молчать.
— Нет, выслушайте до конца — это все, что от вас требуется. В подтверждение неуместности вашего каприза выступают следующие факты. Во-первых, я воспитатель Гарри, его опекун, и буду им еще шесть лет. Во-вторых, вы Краухерст, и поэтому нам с вами необходимо встречаться по различным деловым вопросам, по крайней мере каждую неделю. В-третьих, мы с вами главные землевладельцы в этой округе и, таким образом, фактически занимаем положение лидеров местного сообщества.
Она остановилась в конце дорожки, которую протоптала в его ковре, повернулась лицом к Джарвису и, прищурившись, задрала вверх подбородок.
— Я не имею абсолютно никакого желания рисковать чем-либо из перечисленного ради того, чтобы удовлетворять какие-либо ваши прихоти.
Мэдлин сделала паузу только для того, чтобы перевести дух, и продолжила:
— И прежде чем вы что-нибудь скажете, позвольте напомнить вам, что мне уже значительно больше семи лет. Прежде чем вы хотя бы на долю секунды сможете предположить, что флирт между нами мог бы превратиться в нечто большее, позвольте сообщить вам, что я прекрасно осознаю, что вы ни здесь, ни в лондонском свете не сможете представить меня своей женой.
Она бросила на Джарвиса быстрый взгляд — и обнаружила, что его лицо, все это время остававшееся невозмутимым, наконец-то изменилось. Теперь оно стало жестким — нет, каменным; его глаза прищурились, а губы приоткрылись. И Мэдлин снова накинулась на него:
— Например, я прекрасно понимаю, что ваш каприз лучше узнать меня, несомненно, навеян вовсе не каким-то искренним интересом ко мне как к женщине — вы знаете меня много лет, тогда почему сейчас? Потому что в данный момент поблизости нет других леди, во всяком случае, леди в вашем вкусе, и вы мучаетесь от скуки, если не от тоски. А я оказалась рядом — отсюда и ваш каприз! Но, как знаем мы оба, я слишком стара, чтобы могла рассматриваться как леди, достойная стать вашей графиней. Я не обладаю ни внешностью, ни грацией, ни изысканностью, которые необходимы, чтобы соответствовать такому положению, и это не может измениться. Все в округе это прекрасно понимают! — Она на мгновение замолчала, чтобы набрать воздуха. — Помимо этого, мой характер и мои привычки абсолютно несовместимы со статусом вашей жены. — Проходя мимо письменного стола, она указала на Джарвиса пальцем. — Мы слишком похожи друг на друга, чтобы ладить в повседневных домашних делах, хотя, конечно, вы никогда об этом не задумывались.
Дойдя до конца дорожки, Мэдлин повернулась лицом к нему.
— Все это приводит меня к следующему заключению. В силу того, что вы не можете помышлять о женитьбе и я по-настоящему вас не интересую, вам не следует делать вид, что у вас неожиданно возникло непреодолимое желание сделать меня своей любовницей… — Она дерзко встретила его взгляд. — Поскольку у вас нет мотива, кроме того, чтобы удовлетворить пришедший вам в голову каприз, вы должны положить этому конец и прекратить это бессмысленное ухаживание за мной.
Джарвис пристально смотрел на нее. Его начальным побуждением было возразить — хотя на то, чтобы решить, какую ее нелепую идею атаковать в первую очередь, потребовалось бы время. Однако… Пока он удерживал взгляд Мэдлин, смотрел в штормовое море ее бурлящих эмоций и слушал ее голос, ему пришло в голову, что возражение почти наверняка приведет его в никуда.
Мэдлин верила в то, что говорила, — абсолютно и непоколебимо. Она и в самом деле не верила, чтобы он когда-нибудь мог считать, что она может быть его женой. А что касается желания, то она тоже не верила, что могла бы возбудить желание в нем.
Конечно, она искусно нанесла множество уколов его самолюбию, по меньшей мере один из которых Джарвис не собирался прощать. Она только прямо не обвинила его в издевательстве над ее лучшими чувствами. Ему это не нравилось, совсем не нравилось, но как же теперь он должен вести себя с ней — с тем, чтобы при этом не пасть окончательно в ее глазах?
На его взгляд Мэдлин ответила таким же пристальным взглядом, а затем, издав тихое «гм», скрестила руки — плотно, под соблазнительно пышной грудью, — отчего Джарвису стало еще труднее смотреть ей в глаза и тем более думать.
Надув губы, Мэдлин в течение полуминуты притопывала ногой и в конце концов, раздраженно фыркнув, потребовала ответа:
— Ну?
— Что «ну»?
Так как она не задала прямого вопроса, у Джарвиса, естественно, не было ответа — пока не было.
Как было видно по ее глазам, Мэдлин прекрасно понимала, что он нарочно прикидывается бестолковым.
— Вы согласны прекратить ухаживать за мной и вместо этого обращаться со мной так, как обращались прежде?
Джарвис еще на мгновение задержал ее взгляд, а потом, откинувшись в кресле, бросил:
— Нет.
— Что вы хотите сказать этим «нет»?
Ее глаза расширялись, пока не стали похожими на серебряные диски — валькирия вернулась. Если бы у Джарвиса не было такого опыта в сражениях, он, без сомнения, съежился бы и поспешно отступил. Но вместо этого он с интересом рассматривал Мэдлин, а затем спокойно заявил:
— Вы будете великолепно согревать мою постель.
— Что-о?!
Она уставилась на Джарвиса, словно громом пораженная. Любые сомнения, которые оставались у него относительно ее полной слепоты к собственной привлекательности, были уничтожены ошарашенным выражением в ее глазах. Затем Мэдлин расправила плечи, и холодное достоинство словно накидкой накрыло ее.
— Прекратите! Вы же знаете, что не хотите, чтобы я…
— Мэдлин… — Он дождался, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Как по-вашему, для чего был тот поцелуй?
— Я… — моргнув, она недовольно посмотрела на него, — не имею ни малейшего представления. Что ж, не скажете ли мне?
— Тот поцелуй был предназначен выяснить, совместимы мы или нет. — Джарвис смотрел ей прямо в глаза. — На тот случай, если вы не уверены, как интерпретировать результат, то могу вас заверить, что мы совместимы.
— Совместимы с чем? — прищурившись, уточнила она.
Джарвис насмешливо выгнул бровь, как бы говоря: и кто теперь притворяется бестолковым?
— Оставив в стороне тему женитьбы…
— Прошу вас, не оскорбляйте мою способность мыслить упоминанием об этом.
Он разглядывал ее поднятую руку, оценивал высокомерное выражение, вдумывался в ее слова, прислушивался к ее тону. Что бы он ни сказал, какие бы аргументы ни привел, она все равно не поверит, что он собирается на ней жениться, — несмотря на то что это была правда.
У Джарвиса на этот счет больше не было ни малейшего сомнения с тех пор, как он провожал Мэдлин с террасы леди Портлевен.
Но неверие Мэдлин — больше того, ее неспособность поверить — не оставляло ему почти никакого
