выбора.
— Прекрасно, оставим это в стороне. Как я сказал, после этого вечера у меня в голове есть одна вполне осмысленная, разумная, логичная и обоснованная цель, касающаяся вас.
— И какая же?
— Я хочу — и добьюсь этого! — чтобы вы были в моей постели. — Единственная женщина, которая когда-нибудь будет согревать его постель наверху в графских апартаментах, — это его графиня.
— И это осмысленно, разумно, логично и обоснованно? — спросила Мэдлин после того, как долго молча смотрела на Джарвиса.
— Для меня — да.
Он сохранял спокойное, непроницаемое выражение; с таким же успехом они могли обсуждать севооборот.
Мэдлин еще раз взглянула на него, снова сложила руки под грудью — это движение подвергло суровому испытанию выдержку Джарвиса, — а потом глубоко вздохнула.
— Лорд Краухерст…
Заметив, как он поднял глаза к потолку, Мэдлин всплеснула руками, значительно облегчив ему задачу самообладания.
— Хорошо! Пусть Джарвис! Но вы должны понимать, что эта бессмыслица — ваше нелепое ухаживание за мной — ни к чему не приведет. Все, чего вы добьетесь, — заставите меня потерять терпение, но, как могут сказать мои братья, вам это не понравится.
Джарвис не был в этом так уверен. В образе валькирии Мэдлин бесспорно вызывала возбуждение. Конечно, она совсем не верила, что была привлекательной, поэтому, сказав ей об этом, он, несомненно, ничего не достиг бы. Он наблюдал, как Мэдлин снова беспокойно расхаживала по комнате. Если бы она была оскорблена тем, что он ее добивается, то рассердилась бы. Если бы она и вправду была равнодушна к нему — во что он не верил после поцелуя накануне вечером, — то ее обычная спокойная уверенность не была бы поколеблена.
А вместо этого она приехала сюда, протаптывала здесь его ковер, старалась уговорить его перестать ухаживать за ней… Почему?
Хороший вопрос, самый уместный вопрос. Джарвис улыбнулся про себя и после короткого размышления спокойно спросил:
— А что, если я добьюсь успеха?
Мэдлин замерла и уставилась на него. Несмотря на то что Джарвису были хорошо видны ее глаза, он совершенно не мог угадать ее мысли.
— Это бессмысленно, — переведя дыхание, тихо ответила Мэдлин.
— Давайте разберемся. Есть я, который, как вы справедливо заметили, лишен женского общества. И есть вы, двадцатидевятилетняя, незамужняя и намеренная оставаться такой еще по меньшей мере шесть лет. Мы происходим из одних слоев общества. Мы оба знаем, что нет никаких помех для любых отношений, которые могли бы доставить нам удовольствие. Я говорю, — продолжил Джарвис после короткой паузы, — что хочу видеть вас в своей постели. Единственное препятствие в достижении этого — ваше несогласие, и единственный человек, которого я должен убедить сказать «да», — это вы. И я намерен это сделать.
— Но вы не можете!
— Почему?
— Потому что вы не можете всерьез хотеть меня — невозможно, чтобы я на самом деле привлекала вас!
— А тот поцелуй вчера вечером? — прищурился Джарвис.
— Заблуждение!
— Если вы правы, то в результате действительно ничего не получится.
Он олицетворял само спокойствие… если не обращать внимания на его глаза и их пронизывающий взгляд.
Она посмотрела Джарвису прямо в лицо и ощутила то напряжение, которое привело ее на грань срыва, а когда его губы искривились, это напряжение снова со всей силой обрушилось на нее.
— Но если все же прав я, если меня действительно влечет к вам и я на самом деле хочу видеть вас в своей постели, тогда, по моему убеждению, вы должны дать мне возможность доказать вам это.
Мэдлин во все глаза смотрела на него, не понимая, каким образом они дошли до этого.
— Поймите, — в голосе Джарвиса зазвучали стальные нотки, — вы, в сущности, ставите под сомнение мое слово и, следовательно, мою честь. С вашей стороны будет только справедливо и разумно позволить мне прояснить дело — разубедить вас.
Нет, нет, нет, нет, нет… но… Мэдлин нахмурилась и, подняв руку, потерла висок.
— Почему…
— Почему — совершенно очевидно. Все, что вам нужно сказать, — это «да» или «нет».
— «Да» или «нет» — что?
Мэдлин еще сильнее нахмурилась, а Джарвис вздохнул, словно она была тупицей.
— Позволите ли вы мне — это означает, что вы не станете без надобности ставить барьеры у меня на дороге — доказать вам, что мое влечение к вам совершенно искреннее?
Она пристально смотрела в его красивое и, как всегда, непроницаемое лицо, а Джарвис продолжал говорить о своих возмутительных предложениях, как будто они были совершенно обычным делом.
— Что именно вы имеете в виду, говоря «доказать»?
Удивленно раскрыв глаза, он помолчал, словно обдумывал ответ, и ответил:
— Полагаю, я имел в виду, что вы позволите мне соблазнить вас.
И тут Мэдлин, истощив терпение, устав на разные лады повторять одно и то же, обессилев от стучащей в висках головной боли, подняла руки вверх.
— Хорошо. Попытайтесь доказать, но я не гарантирую вам, что поддамся.
— Конечно. — Джарвис имел наглость улыбнуться совершенно искренне. — Это было бы неинтересно.
Он встал. В тот же момент она повернулась к двери.
— Я ухожу.
— Да, я так и понял.
Неожиданно жизнь в Корнуолле показалась Джарвису намного интереснее.
Мэдлин являла собой такое сложное, непредсказуемое смешение женских типов, что общаться с ней было все равно что маневрировать на поле битвы; во всяком случае, Джарвис знал, какую возвышенность он должен захватить следующей.
Глава 5
Поместье на окраине Бриджа было расположено в двух милях к западу от Хелстона и полуострова Лизард и немного севернее гавани в Портлевене — не слишком близко, но и не слишком далеко от дорогостоящих земель между Годольфин-Кроссом и Редрутом, под которыми тянулись богатые рудные жилы, сильно сдобренные оловом, положившим начало многим состояниям в здешних местах.
Дневное солнце пробивалось сквозь оконные стекла маленькой гостиной, куда, отворив дверь, вошел в сопровождении своего агента джентльмен, который недавно приобрел эту небольшую собственность.
Малькольм Синклер жестом указал Дженнингсу на одно из парных кресел, стоявших слегка развернутыми перед пустым камином, а сам элегантно опустился во второе.
Дженнингс, явно нервничая, примостился на краю сиденья, и его свежее круглое лицо недовольно вытянулось.
— Никто из остальных не хочет продавать. — Он поморщился. — Те двое первых, должно быть, были просто удачей. Во всех других местах, где я спрашивал, джентльмены только улыбались и говорили «нет».
Малькольм сложил пальцы домиком и устремил рассеянный взгляд в пространство перед собой.
