— Конечно, — согласилась Сибил. — Не хватало еще простудиться. — Она взглянула на Эдмонда, которого так и не отпустила от себя. — А что касается вас, молодой человек, то наверху ждет теплая постель, и лучше спать в ней, а не стоя.
Эдмонд улыбнулся ей; то, что он не стал возражать, а позволил подтолкнуть себя к лестнице, лучше всяких слов свидетельствовало о том, как он устал.
— Спасибо, что пришли спасти меня. — Он сонно помахал рукой Мэдлин и остальным. — Доброй ночи.
Мэдлин и Джарвис улыбнулись, помахали ему и эхом повторили: «Доброй ночи».
Тем временем Пенни, сердечно поприветствовав их, осматривала мужа и, найдя у него на руке порез, неодобрительно прошипела:
— Ох уж эти мужчины со своими мечами!..
— Пойдем! — Тихо усмехнувшись, Чарлз обнял ее рукой за плечи. — Если собаки в нашей комнате, стоит подняться туда, пока они не подняли лай. Там ты сможешь залечить мои раны.
— И сколько их? — Пенни нахмурилась, но послушно направилась к лестнице и, проходя мимо Мэдлин и Джарвиса, кивком пожелала им доброй ночи. — Увидимся за завтраком.
— Поздним, — не оборачиваясь, уточнил Чарлз, и Мэдлин с Джарвисом усмехнулись.
— Нам тоже пора пойти наверх, — Джарвис понизил голос, — и избавиться от этой одежды.
Они направились к лестнице, но Ситуэлл, кашлянув позади них, спросил:
— Полагаю, милорд, мистер Далзил и маркиз вернутся сегодня?
— Вернутся, — не останавливаясь, ответил Джарвис. — Они верхом, так что не должны сильно задержаться.
— Очень хорошо, милорд. Я запру двери, когда они вернутся, и оставлю записку Бернему, что его ребятам позволено поспать подольше. И мы оставим завтрак до девяти часов.
— Благодарю вас, Ситуэлл.
Не отрывая взгляда от глаз Мэдлин цвета морской волны, Джарвис взял ее под руку, и они медленно пошли вверх по лестнице. Когда они поднялись на лестничную площадку, свет от свечи Чарлза и Пенни уже исчезал в конце коридора. Мэдлин взяла свечу, оставленную на боковом столике, подняла ее вверх и вздохнула.
— Далзил будет раздосадован, правда?
— Боюсь, да. — Джарвис направил Мэдлин вправо. — Если бы они поймали нашего преступника, новость была бы здесь раньше нас. Не понимаю, как ему удалось удрать с этого берега… возможно, и не удалось, во всяком случае, благополучно.
— Но ты в это не веришь?
В колеблющемся мерцании свечи Мэдлин пристально всматривалась в его лицо.
— Это логичное и самое приемлемое объяснение, и все же… — его губы неодобрительно дрогнули, — нет. Я думаю, ему каким-то образом удалось проскользнуть мимо нас. В этом он стал настоящим профессионалом — уходить из сетей Далзила.
Они некоторое время медленно молча шли по коридору.
— Ты назвала Далзила «зацикленным», — наконец заговорил Джарвис, — и в некоторой степени это так и есть. Но теперь, когда война окончена, у него, так же как и у всех нас остальных, должна быть своя жизнь, та, к которой он должен вернуться.
— Думаешь, после этого он отступится?
— Несколько недель назад Кристиан сказал, что, по его мнению, Далзил «подчищает остатки». Этот негодяй — наш предатель — почти наверняка остался последним в списке Далзила. Если в конечном итоге выяснится, что эта задача остается неразрешимой, тогда да. Я думаю, он оставит свои прежние заботы и займется наконец своей жизнью.
— Подобным ему людям для этого потребуется огромная решимость, — задумавшись, тихо сказала Мэдлин, и Джарвис кивнул в знак согласия.
— Теперь, когда ты знакома с ним, считаешь, у него не хватит решимости захлопнуть дверь и оставить прошлое позади?
Подумав, Мэдлин сказала:
— Он очень сильный человек, и у него хватит сил оставить прошлое позади. Но оставит ли прошлое его?
— Я думаю, это был последний ход в игре нашего негодяя. Война окончена — и ходов больше не осталось.
Джарвис открыл дверь и, пропустив Мэдлин в комнату, закрыл ее за собой. Он смотрел, как Мэдлин задумчиво подошла к комоду и поставила на него свечу, а потом последовал за ней. Когда он подошел, Мэдлин повернулась, и Джарвис, взяв в ладони ее лицо, заглянул в ее волшебные глаза.
— Но теперь для нас все закончилось, для всех нас здесь. Опасность миновала — Бен не пострадал, Эдмонд не пострадал. — Джарвис не отрывал от нее взгляда, — и, главное, ты не пострадала.
— И ты.
Сияющими глазами она не мигая смотрела в глаза Джарвиса, а потом улыбнулась, взяла его за жакет и притянула ближе. Нагнув голову, Джарвис поцеловал ее, и Мэдлин, подняв к нему лицо, ответила на его поцелуй щедро, призывно, отдавая всю себя.
Выпустив ее лицо, он сомкнул руки вокруг нее, крепко прижал ее к себе и, опустив голову, горячо поцеловал Мэдлин — и дал им обоим то, чего они хотели.
Просто выпустил на свободу сдерживаемую страсть, что было неизбежной реакцией на те жуткие минуты на берегу. Подавляемая до этого момента страсть превратилась в желание, а желание переросло в потребность, которая закружила и наполнила Джарвиса, выплеснулась на Мэдлин, бурля, разрастаясь и ища выхода.
Долгие мгновения ничто не имело значения, кроме этой простой близости, этого бесконечно длящегося поцелуя, этого наслаждения, этого признания, этого полнейшего взаимопонимания.
Им было необходимо, и во многом по одной и той же причине, это получить: этот момент, эту возможность, это утешение — и это ощущение, простое осознание того, что они оба остались в живых, что оба целы и невредимы, что они стали там настоящими победителями и что в глубине души, независимо ни от чего, каждый думал о судьбе другого.
И сияющий восторг наполнял оба их сердца любовью.
Когда они пробудились утром следующего дня, Мэдлин посмотрела Джарвису в глаза.
— Ответь мне, почему ты хочешь жениться на мне?
— Потому что это самое важное, что я мог бы просить у жизни. Я никогда не буду цельным, никогда не буду счастливым, если ты не будешь рядом со мной… — он с трудом перевел дыхание, — если я не смогу любить тебя и заботиться о тебе, строить с тобой жизнь и радоваться ей, если ты не будешь смыслом моей жизни, моим сердцем и душой.
Замолчав, он потянулся к Мэдлин, коснулся губами ее губ, а потом отодвинулся и встретился с ней взглядом.
— Я еще не сделал официального предложения. Я хочу попросить, чтобы ты была моей и моя жизнь могла бы вращаться вокруг тебя отныне и навсегда. Ты выйдешь за меня замуж?
— Да.
Мэдлин улыбнулась.
Она поцеловала его… или это он поцеловал ее, но совсем не важно, кто сделал первое движение. Вскинув руки, Мэдлин обвила ими шею Джарвиса и притянула его к себе.
Не отрываясь от ее губ, Джарвис сомкнул объятия. Теперь Мэдлин была с ним, принадлежала ему, и он никогда с ней не расстанется.
Через два часа войдя в утреннюю гостиную, они обнаружили, что все уже собрались там. Сибил, Белинда, Аннабелл и Джейн бодро сказали «доброе утро». Отвечая на их приветствия и здороваясь с остальными, Мэдлин с удивлением увидела, что Мюриэль и все трое братьев сидят за завтраком и увлеченно болтают с Далзилом, Кристианом, Пенни и Чарлзом.
С сестринской нежностью всматриваясь в братьев, Мэдлин заметила свет — свет, который, как она знала, служил предупреждением, — горевший в глазах Эдмонда и Бена, и, проследив за их взглядами…
