болью даже с самым близким человеком.
Так прошли две недели. Весна боролась за свои права с зимой, солнце все ярче пригревало землю, и снег быстро таял, высвобождая темные островки земли, которые очень быстро объединялись между собой, вытесняя грязные остатки снега.
— Сьюзен, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — сказала миссис Джефферс дочери по телефону.
— Что-нибудь случилось?
— Нет. Просто звоню предупредить, чтобы ты не задерживалась сегодня на работе.
— С Ханной все в порядке?
— У нас все хорошо, — четко выговаривая слова, устав от вопросов дочери, немного резко ответила миссис Джефферс. — Хватит, Сьюзен. Все хорошо. Мне просто надо с тобой поговорить.
— Ладно, мама, не сердись. Просто «хорошо» у нас давно не было. Вот я и волнуюсь.
— Это ты, моя дорогая, для себя самой решила, что все плохо. Жизнь продолжается. Оглянись вокруг. Нельзя из-за мужчины падать в пропасть. Поверь мне, я это точно знаю! — в довольно резкой форме, что было очень редко в последнее время, сказала миссис Джефферс.
Сьюзен нечего было на это ответить. Она и сама понимала, что уже давно надо было выходить из депрессии, но выходить что-то совсем не хотелось.
— Хорошо, мама, увидимся вечером.
— Так что же все-таки произошло, — спросила Сьюзен, только переступив порог своей квартиры.
— Почему должно что-то обязательно случиться, чтобы мать и дочь посидели, поговорили за ужином? Я приготовила ужин, — стараясь казаться спокойной, сказала миссис Джефферс, но Сьюзен все же уловила фальшь в ее голосе. — Давай, я повешу пальто.
Сьюзен очень насторожило беспокойное поведение матери. В последнее время, а точнее, с ее переезда к Сьюзен, в характере и поведении миссис Джефферс произошли большие перемены. Она стала спокойнее и благодушнее, простые, незатейливые вещи и события вызывали улыбку на ее все еще красивом лице. Она стала рассудительнее и, что самое удивительное, по мнению дочери, у матери появились философские взгляды на жизнь. А главное — прекратились театрализованные истерики, к которым Сьюзен привыкла с детства.
Перерождение миссис Джефферс продолжалось и по сей день, что не могло не радовать Сьюзен. Теперь мать и дочь поменялись местами: Сьюзен находилась в затянувшейся депрессии, а миссис Джефферс была само спокойствие и рассудительность. Поэтому звонок матери с предложением поговорить, ее растерянный вид и обманчивое поведение ввели Сьюзен в замешательство, заставили внутренне приготовиться к чему-то нехорошему.
— Что же ты стоишь? — спросила миссис Джефферс у дочери, остановившейся посреди коридора и с интересом разглядывающей мать. — Хватит уже меня рассматривать. Что-то во мне не так?
— Не так — слабо сказано, — искренне ответила Сьюзен. — Только не пойму, с чем это связано.
— Пойдем, пойдем, а то все остынет, — подтолкнула ее мать.
Сьюзен послушно прошла в ванную комнату, вымыла руки и направилась на кухню. На секунду она остановилась и прислушалась. Ей показалось, что мама с кем-то шепотом разговаривает. Ханной этот кто-то быть не мог, потому что Сьюзен отчетливо слышала мужской приглушенный голос. Она еще больше напряглась, но, изобразив на лице радушную улыбку, шагнула в кухню.
Сьюзен сразу же застыла на пороге. Радушная улыбка сменилась маской нескрываемого удивления.
— Мистер Джордан?
— Добрый вечер, Сьюзен. — Рекс Джордан тоже нервничал, но старался не показывать вида. Он приподнялся со стула, чтобы поприветствовать Сьюзен, и снова тяжело на него опустился.
— Вот теперь давайте ужинать, — стараясь придать голосу больше бодрости и беззаботности, сказала миссис Джефферс.
— С удовольствием, — подсел ближе к столу мистер Джордан, изобразив жгучее желание приступить к трапезе.
Сьюзен не нашлась, что сказать, прошла к столу, поцеловала в макушку Ханну, восседающую на высоком стуле-столе и весело болтающую ногами в воздухе.
— Я откупорю вино, — то ли предложил, то ли спросил мистер Джордан и потянулся к бутылке, возвышающейся в центре стола.
Мать постаралась на славу, вероятно проведя на кухне не один час и приготовив только самые любимые блюда Сьюзен.
Миссис Джефферс раскладывала кушанья по тарелкам, мистер Джордан разливал вино, Ханна лепетала на одном ей понятном языке, а Сьюзен с интересом и растерянностью наблюдала за всеми одновременно.
При полном молчании взрослые подняли бокалы и, сделав по глотку вина, приступили к еде. От Сьюзен не ускользнули взгляды, бросаемые мистером Джорданом и миссис Джефферс на нее, при этом они упорно делали вид, что совершенно не замечают друг друга, словно даже боялись встретиться взглядами.
— Сьюзен… — откашлявшись, начала ее мать минут через десять полнейшей тишины на кухне. — Я хотела сказать тебе, вернее предложить, нет, все-таки сказать, что я решила вернуться к себе в квартиру.
От неожиданности Сьюзен выронила вилку, и та со звоном упала на тарелку. Ханна громко взвизгнула и засмеялась.
— Почему? — упавшим голосом спросила Сьюзен. — Я тебя чем-нибудь обидела?
— Нет, что ты, девочка моя! — торопливо ответила миссис Джефферс, схватив дочь за руку.
— А как же Ханна? Она привыкла к тебе. Опять приглашать миссис Бернс?
— Ханну я хотела бы забрать с собой. Места у меня в квартире достаточно, мы замечательно разместимся.
— А я? Я останусь одна? — все еще не веря в серьезность намерения матери, пролепетала Сьюзен.
— Ты всегда можешь приехать к нам среди недели ночевать и еще в выходные.
— Но я не понимаю, — жалобно произнесла дочь.
— Алиса, позволь мне, — вмешался в разговор мистер Джордан.
Сьюзен взглянула на него с удивлением, отметив про себя, что он называет ее мать по имени, а миссис Джефферс — с надеждой и едва уловимой нежностью.
— Сьюзен, дело обстоит следующим образом. Мы с твоей мамой, — он обволок Алису нежным взглядом, прикрыв ее руку своей, — решили жить вместе.
— Что?! — воскликнула Сьюзен и вскочила на ноги. — Что? Боже мой, мама! — Она подскочила к матери и заключила ее в объятия. — Я рада, мама, я очень рада! Поздравляю! Мистер Джордан, и вас тоже.
Миссис Джефферс не выдержала накала страстей и дала волю слезам на плече дочери.
— Ну что же ты плачешь, мама? Радоваться надо! Наконец обретешь счастье, которое давно заслуживаешь, — успокаивала ее дочь.
— Это я от радости.
— Давайте выпьем за это вина, — предложила Сьюзен. — Мистер Джордан, можно вас попросить наполнить бокалы?
— Рекс, Сьюзен. Просто Рекс. «Мистер Джордан» я для тебя только в офисе.
— Договорились, Рекс! — с воодушевлением согласилась Сьюзен.
Все подняли бокалы, и пребывающая в состоянии эйфории Сьюзен произнесла тост:
— За мою маму — самую лучшую маму и бабушку на свете! За вас, Рекс! И за ваше совместное счастье! Ура!
Немного погодя, когда с ужином и бутылкой вина было покончено, а эмоции немного улеглись, Сьюзен
