— Ты привел меня к себе?
— Да. А ты против?
— Не то слово! Я буду разговаривать с тобой только на нейтральной территории! — еще более резко сказала она.
— Сьюзен, что с тобой? Еще пару минут назад… Мне показалось…
— Вот именно, что тебе показалось.
— Сьюзен, — очень нежно произнес он и постарался обнять ее.
— Не прикасайся ко мне! — разозлилась на саму себя Сьюзен.
Как она могла так растаять, забыть все обиды? Ей ужасно хотелось плакать, кричать и сделать еще что-то, чего она не могла понять и объяснить даже себе, но что обязательно должно было помочь выплеснуть накопившуюся обиду, избавиться от груза тяжелых воспоминаний и вернуть прежний размеренный ритм жизни. Как же она устала жить в постоянном нервном напряжении!
Так она стояла и размышляла под пристальным взглядом озабоченных серых глаз Стивена и боролась с собственными эмоциями. Он смотрел на Сьюзен взглядом, полным сожаления и запоздалого раскаяния. Как мог он, здоровый и сильный мужчина, взвалить на ее хрупкие плечи такой безмерный груз, как мог довести ее до подобного состояния?
— Здесь совсем рядом есть кафе. Хочешь, пойдем туда? — тихо предложил он, опасаясь новой вспышки гнева.
— Мне все равно. Давай поговорим — это действительно необходимо — и разойдемся. Я и так возложила все обязанности по заботе о Ханне на маму, не хочу задерживаться.
— Пойдем. — Стивен указал рукой в направлении кафе. — Расскажи, какая она.
— Кто она? — переспросила Сьюзен, прекрасно понимая, о ком идет речь.
— Ханна, — ответил он, назвав девочку по имени и не решившись назвать дочерью.
— Превосходно! Лучше всех, — коротко ответила Сьюзен, давая понять, что не собирается говорить о Ханне.
— Сьюзен, я очень виноват перед тобой, Адрианой и нашей дочерью. Позволь мне все исправить.
— Ты намерен забрать у меня Ханну? — задала Сьюзен самый больной вопрос — вопрос, который не давал спокойно жить, дышать, работать.
— Это очень сложный вопрос, и, думаю, начинать наш разговор надо не с него.
Они вошли в кафе, подошли к одному из столиков, Стивен отодвинул стул, приглашая ее присесть.
— Это наиглавнейший вопрос, и, пока я не получу на него ответ, я вряд ли вообще смогу говорить с тобой, — сказала Сьюзен, садясь за стол.
— Я не сделаю плохо своему ребенку, — уклончиво ответил Стивен.
— Что значит «плохо»? Не увиливай от ответа.
— Сьюзен, подожди, не горячись. Какой ответ тебя устроит? Если я скажу, что хочу, чтобы моя дочь жила с тобой, тебя это обрадует, но вместе с тем ты посчитаешь меня последним мерзавцем. Ведь так?
Сьюзен неопределенно пожала плечами и сосредоточила взгляд на льняной скатерти в красивую красно-зеленую клетку.
— А если заберу ее у тебя, — продолжил Стивен, — ты и вовсе возненавидишь меня. Так какой ответ будет правильным?
— Я не знаю, — еле слышно проговорила она, — но, Стивен, я тебе Ханну без боя не отдам. Покидая этот мир, Адриана оставила ее мне, своей сводной сестре, — значит, она больше доверяла мне, а не тебе, родному отцу ребенка.
— Я тебе уже рассказывал, при каких обстоятельствах мы расстались.
— И ты думаешь, тебя это оправдывает? Ты относился к Адриане, как к мимолетному увлечению, никогда не планировал с ней ничего серьезного, поэтому она и не сказала тебе о своей беременности. Ты получил то, что заслужил!
— Сьюзен, ты передергиваешь факты!
— Я ничего не передергиваю, ты сам рассказывал мне, о твоих поступках я сужу с твоих же слов.
— Стоп! Давай остановимся и закажем что-нибудь. Нам нужна пауза.
— Зачем? Ты не хочешь слышать всей правды? Или боишься?
— Я не боюсь. Правда у всех своя.
— Правда одна. И заключается она в том, что твоя женщина предпочла оставить вашего ребенка, по сути, чужому человеку, а не родному отцу.
— Сьюзен, ты пытаешься меня оскорбить. Так у нас ничего не получится.
— А у нас и так ничего не получится, — начало заносить Сьюзен. Она это понимала, но остановиться не могла. — Я тоже предпочла бы растить ребенка одна, чем с мужчиной, который способен предать.
Стивен побагровел и с силой сжал кожаную обложку меню, которое намеревался просмотреть. Сьюзен тут же пожалела о сказанных словах, но было уже поздно. Она сжалась и затихла. Еще минуту назад ей хотелось выскочить из кафе и броситься наутек, а теперь неведомая сила придавила ее к стулу, не давая подняться.
— Ты умеешь очень больно ранить, — сухо сказал он после недолгой паузы. — Я, может, и не самый лучший мужчина на свете, но, поверь, таких слов не заслуживаю.
— Я тоже не заслуживала тех слов, которые ты сказал мне тогда в офисе, не заслуживала недоверия и обвинений, брошенных тобой в мой адрес, — тихо сказала Сьюзен.
— Мы оба были неправы. — Стивен отложил список блюд в сторону и взял обе ее руки в свои. — Мы оба были неправы, — повторил он. — Мы слишком горячи и эмоциональны, поэтому наговорили друг другу много обидного. Предлагаю начать все сначала.
— Говори за себя, — огрызнулась она и выдернула руки. — Я только защищалась, а нападал ты, причем оба раза.
— Я, наверное, очень сильно тебя ранил, раз ты все не можешь простить меня.
— Сильно.
— Прости. Я был неправ.
— Да, ты был неправ.
— Ну так что с моим прощением? — попытался разрядить обстановку Стивен и едва заметно улыбнулся.
— Прощаю.
— Ну слава богу, — выдохнул он и облегченно откинулся на спинку стула.
— Прощаю, но это ничего не меняет.
— Нет, это меняет очень многое. Прекращай дуться, Сьюзен. Давай что-нибудь закажем. Пожалей бедного официанта — паренек уже устал топтаться на месте, наблюдая за нами и опасаясь приближаться к зоне боевых действий.
— Я не голодна, — соврала она.
— Тогда чай или кофе, пирожное или мороженое.
— Ничего не хочу.
Стивен поднял руку, подзывая официанта, сделал заказ на двоих, не обращая внимания на протесты Сьюзен.
— Я уже перевез вещи за город, — перевел он разговор в более мирное русло.
— Ну и как? Когда переезжаешь? — поддержала она его уловку. Ругаться и спорить уже до боли надоело.
— Как только ты соберешь свои вещи и я перевезу их в наш дом.
— Не поняла… — От удивления брови Сьюзен стали похожи на крыши домиков в детских рисунках.
— Я прошу тебя выйти за меня замуж и стать хозяйкой не только моего сердца, но и загородного дома.
— Ты в своем уме?
— Очень оригинальный ответ на предложение руки и сердца, ничего не скажешь, — искренне
