Это напомнило Кэт тот вечер в ресторане, когда они кормили друг друга десертом. Бросив быстрый взгляд на Трэвиса, она догадалась, что он тоже помнит о том вечере.
Сквозь глубокую апатию пробилась боль. Она взяла вилку у Трэвиса, не желая принимать пищу из его рук.
– Я не уйду, пока тарелка не будет пустой, сколько бы ни пришлось ждать, – заметил он.
Кэт, казалось, не слышала его, однако через некоторое время Трэвис унес на подносе пустую тарелку.
Вскоре он снова появился в каюте. Кэт даже не шевельнулась.
– Вставай, – приказал Трэвис. – И достань свои фотоаппараты.
Кэт посмотрела на него отсутствующим взглядом.
“Ты не можешь так поступать со мной”, – говорил этот взгляд.
Трэвис склонился над ней, и сейчас она видела перед собой только лицо великана со светло- каштановой шевелюрой.
– Пощады не жди, – тихо проговорил Трэвис. – Я заставлю тебя работать. Уверен, в твоей душе подо льдом горит огонь. И я обязательно доберусь до него. Вставай.
Кэт поднялась, понимая, что, если откажется, Трэвис возьмет ее на руки и понесет на палубу. Она не хотела этого. От его прикосновений в ее сознание прорывались мучительные воспоминания.
Весь этот и несколько следующих дней Кэт избегала смотреть на Трэвиса, но молча подчинялась ему. Он же вел себя, как заботливая нянька и строгий наставник.
Но все его усилия были тщетны. Сколько бы Кэт ни плавала, сколько бы ни съедала за обедом, сколько бы ни снимала под неотступным наблюдением Трэвиса, дыра во Вселенной по-прежнему зияла перед ней.
Засыпая, она всякий раз проваливалась в эту дыру и просыпалась от леденящего ужаса.
С наступлением вечера яхта становилась на якорь, и вся команда покидала палубу. Кэт не хотелось возвращаться в каюту, где ее ждал холодный ночной мрак. И все же она шла к себе и ложилась в постель. Так продолжалось каждую ночь.
Прошло более двух недель. Однажды Кэт, как обычно, проснулась посреди ночи в холодном поту. Крик ужаса замер на ее губах. Глядя в иллюминатор, она начала считать звезды, но что-то вдруг надломилось в ней.
“Я больше так не выдержу”, – поняла Кэт.
С тихим стоном вскочив с постели, она выбежала из каюты, поднялась на палубу, нашла безветренное место и съежилась, слепо уставившись в ночь.
И тут же из мрака вынырнул Трэвис, взял ее на руки и направился к лестнице.
– Нет, – чуть слышно проговорила Кэт. – Я не хочу возвращаться в эту каюту. Слышишь? Я не вернусь туда.
Она заговорила с ним впервые с тех пор, как Трэвис объявился на яхте.
Посмотрев на осунувшуюся Кэт, он крепче обхватил ее руками. В лунном свете лицо Кэт казалось таинственным, прекрасным и хрупким.
– Хорошо, – мягко сказал Трэвис. – Я не понесу тебя в твою каюту, обещаю.
Кэт с облегчением вздохнула, когда он направился к каюте на носу яхты. К своей каюте.
Кэт не протестовала, готовая ко всему, лишь бы снова не считать звезды за иллюминатором.
– Успокойся, любимая, – нежно проговорил Трэвис. – Вот мы и пришли. Теперь ты в безопасности.
Он осторожно опустил Кэт на свою постель и укрыл одеялом. Но когда Трэвис протянул руку, чтобы убрать волосы с ее лица, Кэт вздрогнула так, будто он хотел ударить ее. Опечаленный, Трэвис сел возле кровати, но уже не пытался прикасаться к Кэт.
Ненадолго забывшись сном, Кэт снова проснулась в холодном поту. Ее сдавленный крик разбудил Трэвиса.
– Кэт, – прошептал он. – Ты в безопасности. Все хорошо, дорогая.
Ее охватила дрожь.
– Успокойся, радость моя. Я не обижу тебя. Но знай, что ты больше не одна.
Он лег рядом с Кэт и нежно, очень нежно обнял ее.
Кэт хотела бы воспротивиться, но не могла отказаться от его тепла.
Трэвис долго держал Кэт в объятиях, растирая напряженные мышцы ее шеи и плеч, успокаивая и лаская. Однако она все так же неровно дышала и, казалось, не замечала его присутствия.
– Кэт… Кэт… не бойся проявить свои чувства. Кричи, плачь, швыряй и бей все, что попадет тебе под руку. Делай все, что хочешь. Дай волю своим чувствам, Кэт. Дай им волю. Ты так долго не протянешь.
Трэвис обнимал и согревал Кэт своим теплом, пока она наконец не уснула.
Кэт проснулась, когда уже совсем рассвело. Так долго она не спала с тех пор, как сказала Трэвису, что беременна. Кэт размышляла о том, почему очутилась в его каюте, когда появился Трэвис в гидрокостюме и с ее гидрокостюмом в руках.
Все шло как обычно. Они не обмолвились ни словом о том, как прошла ночь. Обращаясь к Кэт, Трэвис не ждал ответа, зная, что не получит его. Казалось, Трэвис больше не существовал для нее.
Но в этот день Кэт вдруг заметила, что помимо воли начала действительно снимать, а не просто механически нажимать кнопку фотоаппарата. Красота наполненных ветром бордовых парусов “Повелительницы ветров” и светлых облаков, бегущих по голубому небу, пробила брешь в ее окоченевшей душе. Кэт ничего не сказала Трэвису, решив во всем положиться на себя.
С наступлением вечера она направилась в свою каюту. И снова Кэт проснулась, дрожа от холода. Немного успокоившись, она устремилась на палубу.
За дверью каюты стоял Трэвис. Он молча взял Кэт на руки, принес в свою каюту, опустил на кровать и лег рядом, прижимая ее к себе.
Постепенно она затихла в его объятиях. Трэвис прижал ее крепче. Кэт не сопротивлялась, но и не подалась навстречу ему.
– Кэт, – тихо начал он. – Позволь мне помочь тебе, иначе мы оба сломаемся.
Она молчала.
Трэвис нежно коснулся губами ее лба. Его ласки напоминали дуновение легкого ветерка. Трэвис старался не думать о будущем, о любви и о времени – обо всем том, чего нельзя купить за деньги. Он наблюдал за тем, как лунный свет играет на лице Кэт, пристально всматривался в нее, надеясь заметить момент, когда она перестанет страдать.
Это повторялось из ночи в ночь. Кэт просыпалась, Трэвис успокаивал ее, и она снова засыпала. Но он уже не мог заснуть. Кошмар Кэт стал его кошмаром.
Каждую ночь, успокоив ее и дождавшись, пока она снова уснет, Трэвис осторожно вставал с постели и выходил из каюты. Оставаясь наедине с лунным светом, морем и ночью, он чувствовал под ногами надежную палубу. Его преследовали голоса, повторяющие, как мало ему дано сделать и как много он потерял.
Восхищенный голос Кэт:
“Это просто сон. Сначала ты, теперь этот корабль. Не буди меня, Трэвис, подожди немного”.
Голос Кэт, дрожащий от боли:
“Почему? Почему я не встретила тебя в январе, когда мы, наверное, обрели бы возможность любить друг друга?
Предложи мне отправиться в путешествие в январе. К январю я расплачусь по всем главным долгам и поплыву с тобой на край земли.
Мне не нужны твои деньги, как ты этого не понимаешь?
Если ты перестанешь покупать женщин, то заметишь, что не всех женщин можно купить”.
Но Трэвис боялся поверить ей.
Потом все-таки поверил, но после этого снова испытал предательство.
“Ты веришь в чудо? Я беременна, любимый. Беременна! У нас будет ребенок! Трэвис, дорогой, любимый, наш ребенок!”
Даже сейчас, вспоминая радость Кэт, он чувствовал боль. А ведь Трэвис должен был разделить эту радость, ему следовало упасть перед Кэт на колени и благодарить Бога за чудо. Но его охватил страх; он
