Трэвис заметил, что Кэт насмешливо улыбнулась при его упоминании о кузине, но ничего не сказал.
Кэт осматривала гостиную со стеклянными стенами, роскошными коврами, современными хрустальными скульптурами, зеркалами и великолепными розовыми замшевыми диванами.
Поняв, что Трэвис наблюдает за ней, она спросила:
– Ты опять подумал о ковре?
– К черту ковер. Линда и в самом деле моя кузина, дочь сестры моей матери.
– Предположим, что так. Ведь тебе незачем обманывать меня, как и мне тебя.
– Неужели ты думаешь, что мужчины и женщины никогда не обманывают друг друга?
– Мужчины не обманывают.
Трэвис улыбнулся.
– Полагаю, твое представление о мужчинах мало изменилось с возрастом.
– Совсем не изменилось. – Кэт посмотрела на свою ногу. – Может, принесешь сюда какой-нибудь дезинфицирующий раствор? Моя кровь не украсит этот розовый ковер.
– Нет проблем.
Трэвис отодвинул в сторону фотооборудование, подхватил Кэт на руки и понес через комнату.
Стеклянные двери плавно открылись, представив взору внутренний садик. Среди зелени и скрытых светильников стояла горячая ванна. Над ней поднимался пар.
Кэт ждала, что Трэвис предложит ей снять мокрую и перепачканную в песке одежду.
– У тебя, наверное, есть и определенное представление о настоящей женщине? – Он опустил Кэт на широкий край ванны.
Поскольку она предполагала услышать совсем другое, этот вопрос неожиданно всколыхнул в ней тяжелые воспоминания.
Билли весьма низко оценивал ее женственность. А потом он очень разочаровался в Кэт и решил основать свою династию.
– Нет, никакого особенного представления. Женщина должна быть честной, сердечной, умной, терпеливой, то есть обладать обычными качествами.
– Обычными? – Светло-каштановые брови Трэвиса взлетели вверх. – Обычные качества – это размер бюста, талии и бедер.
– Которые, – добавила она, – неизменно отражают ай-кью <Коэффициент умственного развития> мальчика, проводящего эти измерения.
Трэвис улыбнулся.
– Неужели ты такая умная маленькая кошечка?
– Возможно, но это сейчас называют пережитком.
Трэвис снял свою мокрую футболку и отбросил в сторону. Волосы на его груди блестели от влаги. Кэт решила, что сейчас он снимет шорты, но Трэвис не сделал этого. Он просто скользнул в ванну и потянул женщину за собой, так и не намекнув, что им будет вольготнее без одежды.
Окунувшись в теплую воду, Кэт застонала от удовольствия.
– Оказывается, я ужасно замерзла, – призналась она.
– Так значит, этот необычный синеватый тон у тебя на губах вовсе не губная помада?
Улыбнувшись, Кэт откинула косу, опустилась на скамеечку, которая огибала ванну изнутри, и положила голову на край ванны. Закрыв глаза, она дала вожделенный отдых телу, онемевшему от напряжения и усталости. Все это накапливалось с тех пор, как близнецам отказали в субсидиях, кредитах или стипендиях, позволивших бы им учиться в медицинском институте.
Кэт все это уладила, хотя дорогая мамочка постоянно опустошала ее банковский счет. От такой напряженной работы недолго и сойти в могилу.
“Мне надо продержаться до января. Я продержалась уже четыре года, значит, выдержу еще четырнадцать недель и четыре дня”.
Кэт повторила про себя эти слова и свои обещания. В январе она сократит нагрузку вполовину и снова начнет следить за собой. А до того времени жизнь казалась Кэт тюрьмой, дверь которой она закрыла собственными руками.
– Расскажи мне о своей тюрьме, Кэт.
Глава 3
– Ты волшебник, – промолвила Кэт, утопая в пене.
– Я? – удивился Трэвис.
– Да, ты читаешь мысли, а это явный признак волшебства.
Трэвис улыбнулся.
– Это совсем нетрудно. Едва мы обсудили тему тюрьмы, как ты откинулась на край ванны, будто условно освобожденный человек.
В этот момент Кэт была очень привлекательна. Она самозабвенно наслаждалась теплом, чистотой и своими ощущениями. Трэвис мечтал узнать, как эта женщина реагирует на прикосновения мужских губ к ее телу, но он ничего не сказал об этом.
Имя Кэт весьма подходило ей. Если бы Трэвис попытался взять ее силой, она исцарапала бы его как кошка.
– Тюрьма, – повторила она, вздохнув. – Неудивительно, что ты показался мне таким знакомым.
– Собрат по несчастью? – Искренняя улыбка Трэвиса излучала поразительное тепло.
– Мы одинаково думаем. – Кэт снова закрыла глаза. – Поэтому ты и кажешься мне знакомым.
Трэвис испытывал жгучее искушение познакомиться с ней поближе, но опасался коготков. Кроме того, он с удовольствием наблюдал, как ее покидало напряжение. Трэвис почти не сомневался, что недоверчивая Кэт подпускает к себе очень немногих. Вот только почему?
– Расскажи мне о своей тюрьме, – тихо попросил Трэвис.
– Ничего особенного. – Кэт подавила зевоту. – Я работаю для себя. Это значит, что когда у меня есть время, то нет денег, а если есть деньги, нет времени.
Глаза Трэвиса сузились при упоминании о деньгах, и он вперил в Кэт напряженный взгляд хищника. Она не обратила на это внимания. Теплая ванна доставляла ей неизъяснимое наслаждение.
– Неужели деньги так важны для тебя? – Трэвис холодно и проницательно взглянул на Кэт. Она молчала, не желая портить удовольствие, переполнявшее ее. Но поговорить все-таки очень хотелось, ведь Кэт не с кем было поболтать, кроме ближайшей соседки Шэрон, но та сейчас занята своими крошками – близнецами и семилетним, не по годам умным сыном.
– Кэт?
Она вздохнула.
– У меня есть брат и сестра – близнецы. Они завершают медицинское образование и поэтому не могут много работать, а того, что у них есть, хватает только на карманные расходы.
– Ты оплачиваешь их обучение в институте?
– Да, до января.
– А субсидии и кредиты?
– Ох, с этим у нас тоже проблемы, – ответила Кэт, зевая. – Но знаешь, сколько сейчас стоит обучение в институте?
Мысль о детях погасила последний лучик света в глазах Трэвиса, оставив в них только горечь.
– Нет, – тихо сказал он, – не знаю.
– Тысячи, тысячи и тысячи долларов. Боже, я даже не могла в это поверить. – Кэт медленно рисовала на воде круги кончиком пальца. – А тут еще моя дорогая, немного чокнутая мамочка. Она никогда не подписывала ни одного чека до смерти отца. Но потом подписала слишком много чеков, причем в основном по пустякам, пока не закончились все деньги.
Трэвис внимательно посмотрел на Кэт, но увидел лишь преданную любовь и терпимость к матери, пусть даже самой плохой.
– Значит, близнецы и мать, да? – удивился он, почему это звучит так знакомо. Но ведь все несчастные истории похожи одна на другую.
– Да. Если не считать моего дома. Я не в состоянии ежемесячно платить за аренду, пока в январе не внесу последнюю плату за обучение близнецов.
