– Это надо исправить, – пробормотал он.
– Что вы сказали?
Доминик засмотрелся в обеспокоенные зеленые глаза.
– Здесь негде присесть мужчине, – пояснил он.
Мэг встала и вежливо указала на освободившееся место.
– Я не такой грубиян, чтобы занимать твое кресло, – возразил Доминик.
– Выслушивать, как вы отчитываете меня, лучше стоя.
Доминик ухмыльнулся, когда понял, что она права. Он действительно уперся кулаками в бока, как будто собирался бранить слугу за то, что тот не почистил должным образом боевое снаряжение.
– Этот день… – Он умолк.
– День, в который свершилось столь многое, что возврата к прежнему нам уже нет.
– Да, но в новой жизни проблем будет не меньше, – сурово произнес Доминик.
Когда Мэг услышала ноты усталости и беспокойства в его голосе, ее сердце наполнилось состраданием. То же она чувствовала ко всем обитателям Блэкторнского замка; отныне Доминик был для нее одним из них.
– Муж мой, ваша кольчуга слишком тяжела. Я могу помочь вам снять ее?
Доминик испуганно глянул на нее и утвердительно кивнул.
Пока Мэг пыталась справиться с застежками, Доминик смотрел на ее склоненную голову. До него донесся аромат роз и васильков.
– Твои волосы пахнут как сад, – сказал Доминик.
Его голос стал вдруг низким и бархатистым. Это изменение напугало Мэг. Она вскинула голову так резко, что ее волосы взметнулись, похожие на языки пламени.
– Это из-за моего мыла.
– Да. Я тоже пахну как сад? – спросил он.
Его улыбка была так же неожиданна, как и сам вопрос. Мэг улыбнулась в ответ и тряхнула головой.
– Вы пахнете сражениями, – проговорила она. – Несокрушимой волей и отвагой. И силой. Этим более всего.
– В следующий раз я израсходую больше твоего мыла.
Мэг недоуменно повторила:
– Больше, мой господин?
– Когда я буду принимать ванну.
– А, так это вы оставили ее в таком беспорядке! Я грешила на бедного Дункана.
Тело Доминика напряглось под железной кольчугой. При имени Дункана в нем мгновенно вспыхнул гнев.
– И часто ты принимала ванну вместе с Шотландским Молотом? – поинтересовался он.
Бархат голоса Доминика мгновенно исчез, как будто его и не было. Руки Мэг вздрогнули и сжались так, что костяшки пальцев надавили на упрямую застежку.
– Вот, – воскликнула она, – эта свободна!
Она поднялась на цыпочки, чтобы снять кольчугу с Доминика. Он неожиданно повернулся, сбросив ее на руки Мэг. Она зашаталась под весом железной рубашки. Доминик мгновенно перехватил ее у жены.
Мэг изумленно смотрела на мужчину, который держал столь огромную тяжесть с такой легкостью. Она и раньше догадывалась, что он достаточно сильный человек, но только в этот момент поняла, насколько он сильнее ее. Под легкой туникой четко обрисовывалось мускулистое мужское тело.
Она почувствовала непреодолимое желание проверить его силу своими пальцами, своими ногтями… своими зубами. Эта мысль так напугала ее, что горячая волна прошла по всему телу.
– Итак, это было? – снова вернулся он к мучившему его вопросу.
– Что это?
– Ванна с Дунканом.
Она нахмурилась.
– Чего ради мне это делать? И у меня, и у него есть свои слуги.
Наступила очередь Доминика хмуриться.
– Как чего ради? Ради удовольствия, конечно.
Щеки Мэг покрылись краской.
– Я не служанка ему и не любовница, чтобы прислуживать, когда он принимает ванну, – произнесла она отчетливо.
– Я слышал другое.
– Значит, ты слушал лживые уста.
Доминик фыркнул:
– Это были те же уста, которые рассказывали о родовом проклятии Глендруидов.
– Зима была долгой. Людям ничего не оставалось, кроме как сплетничать и ждать, когда пройдут бури.
– Лежала ли ты в одной постели с Дунканом из Максвелла? – резко спросил Доминик.
– Невысоко же твое мнение о собственной жене.
– Твоя мать вышла замуж, будучи беременной. Ты одно время была обручена с Дунканом. Ты знала о его вероломных планах и молчала об этом. Какое же мнение я могу иметь о тебе, жена моя?
Глава 10
Мэг глубоко вздохнула; в дрожащем пламени свечи заискрилось фамильное ожерелье Глендруидов.
– Если бы у тебя были глаза Глендруидов, ты не думал бы обо мне так дурно, – сказала она.
– У меня есть глаза, данные мне Богом, и они видят достаточно хорошо.
– Если ты обо мне такого невысокого мнения, то почему ты согласился на брак? – Прежде чем произнести эти слова, Мэг уже знала ответ.
– Земля и имущество, – сказала она раньше, чем Доминик успел открыть рот.
– И наследники.
– Ах, да. Наследники.
– В отличие от Джона, – грубо заговорил Доминик, – у меня нет желания растить чужого ребенка или собственного видеть бездомным, лишенным всех прав.
Мэг отвернулась так стремительно, что подол ее платья закружился подобно водовороту. Доминик успел схватить ее за руку прежде, чем Мэг оказалась вне досягаемости.
– Жена, я спрашиваю тебя в третий раз. Собираешься ли ты воспитывать внебрачного ребенка Дункана?
Мэг открыла было рот, чтобы ответить, но нужные слова не приходили ей на ум. Если бы она оказалась на месте Доминика и не имела бы глаз Глендруидов, тогда, быть может, и она была бы такой же подозрительной. Но тем не менее все это уязвляло ее.
– Нет, – произнесла Мэг, так и не повернувшись лицом к Доминику.
Ее низкий голос дрожал. Да и в ней самой все трепетало.
Доминик понял, что грубо обращается с девушкой, и незаметно ослабил хватку.
– Не надо бояться меня, соколенок, – мягко обратился он к ней. – Я никогда не бью птиц, лошадей и женщин.
Мэг резко повернулась к нему. Бешеный блеск зеленых глаз показал Доминику, что вовсе не страх заставлял ее дрожать.
Это была ярость.
– Я не дрессированная обезьянка, чтобы выполнять любую команду хозяина, – проговорила Мэг сквозь зубы. – Я стояла рядом с тобой перед Господом чистой, как свежевыпавший снег, однако до сих пор я не слышала из твоих уст ничего, кроме оскорблений.
С минуту Доминик молча изучал свою непокорную жену, девочку, которая оставалась рядом с ним только потому, что он держал ее за руку железной хваткой.
– Ты не слышала из моих уст ничего, кроме правды, никаких оскорблений, – терпеливо начал Доминик сдавленным голосом. – Была ли твоя мать беременна, когда выходила замуж?
