Мэг подняла голову и улыбнулась им:
– Идите ужинать, добрые воины. Сэр Дункан скоро присоединится к вам.
Мэг стала осторожно ощупывать горло Дункана. Он сбросил с себя почти всю одежду, на нем оставались только короткие кожаные штаны. Волосы Мэг за работой пришли в беспорядок. Тяжелый локон выбился из косы и мешал ей, Дункан поймал его, слегка дернул и заправил Мэг за ухо. Этот жест говорил о том, что между Мэг и Дунканом существовало давнее знакомство.
Доминик молча наблюдал за ними из-за двери. Он убеждал себя, что не было никакой причины для ревности, но ревность жила в нем, и теперь, наблюдая, как Мэг дотрагивается до мускулистой шеи его бывшего противника, Доминик припоминал все слухи о неверности Мэг.
– Ты был на волосок от смерти, – сказала Мэг Дункану.
– Ага. – Дункан вытащил волосок из пряди за ухом. – Вот на этот. – Золотая струя волос упала ему на руки. – Ты бы скучала без меня, Мэгги?
– Как кошка скучает без собаки.
Дункан рассмеялся и расстегнул маленький замочек головного убора Мэг. Поиграв им, он стал перебирать золотые колокольчики, развлекаясь их нежным звоном. Мэг молча продолжала обрабатывать порез на шее Дункана.
Возможно, ей были приятны его вольности.
«Они чувствуют привязанность друг к другу. Она притворяется, что любит меня, – она не может любить холодного как лед норманна. Она выжидает».
– Ой! Ты хочешь докончить то, что не успел твой муж?
– Тебе не больно глотать? – спросила Мэг.
– Нет.
– Ты счастливчик, Дункан из Максвелла.
– Точно, – согласился Дункан. – Но у меня никогда не будет такой жены, как ты, Мэгги.
– Скажи спасибо Доминику, что он спас тебя от этого брака. Поговори с ним. Он расскажет тебе, какая я для него радость. Наверное, ни одна крепость не доставляла ему столько волнений. Он повесил на меня колокольчики, чтобы всегда знать, где я.
– Он плохо относится к тебе? – Дункан впервые говорил серьезно.
– Как относится Доминик к своей глендруид-ской жене? К его единственной надежде на законное потомство? Очень хорошо: мои золотые колокольчики почти такие же красивые, как у его любимого сокола.
Дункан разразился смехом. Мэг втирала целебную мазь в ссадины на груди Дункана.
«Она всегда любила этого Риверса. Или не любила никого. Она ждет».
– Если тебе будет больно глотать, сразу же приходи ко мне.
– Я обязательно приду к тебе, Мэгги. Одно твое прикосновение может исцелить человека.
Доминик снял шлем и швырнул его на ближайший стол так, что эль расплескался в кружках. Мэг быстро подняла голову. Она сразу заметила холодную ярость Доминика и поспешно отодвинулась подальше от Дункана. Дункан обернулся на шум. На лице Доминика он прочел, что тому очень не нравится видеть свою жену возле полуголого Дункана из Максвелла. Он насмешливо улыбнулся.
– Теперь я понимаю, почему земля, которую ты дал мне, находится в трех днях езды от Блэктор-на, – проговорил Дункан.
– Я тебе обещаю, что ты отправишься туда как можно скорее.
– Я сделаю, как ты мне прикажешь. Голова на плечах лучше, чем плечи без головы.
Дункан накинул плащ и вышел из комнаты. Доминик проводил его враждебным взглядом.
– Я велела Эдит приготовить ванну, – сказала Мэг. – Послать ли мне за Саймоном, чтобы он помог тебе?
– Я думаю, что тебе вполне хватит меня одного. Или одного мужчины тебе мало?
Слова Доминика больно ранили Мэг.
– Не нужно заводиться из-за пустяков, – примирительно произнесла она.
Доминик скептически приподнял черную бровь.
– По-твоему, неверность – это пустяки?
– Между мной и Дунканом ничего нет. Ради Бога, муж, я пришла к тебе невинной!
– И потом наступило время, в которое ты могла безнаказанно изменять мне. Мужчина только один раз в жизни может быть уверен в женской верности!
– Не смей так говорить! – закричала Мэг.
– Нет, я смею. Сказать тебе правду? Я жалею, что не убил этого шотландского ублюдка.
– Что я сделала, что ты не веришь мне? – устало спросила Мэг Доминика.
Ее слова только усилили раздражение. Гнев Доминика вырвался наружу.
– Ты была наедине с рыцарем, про которого говорят, что он всегда только и делал, что старался завладеть твоим сердцем и телом. Если бы Мари жалась к этому ублюдку, мне было бы наплевать! Но это делала моя собственная жена! Ты стояла так близко и жеманничала с ним!
– Я никогда ни с кем не жеманничала. Я не девка – я целительница.
– Иногда трудно определить, в чем состоит разница между ними.
– Дункану это всегда было легко. Он знал, кто я такая на самом деле, целительница или шлюха. А мой собственный муж до сих пор не догадался об этом!
– Я пытаюсь, Мэг, я пытаюсь… Но этот ублюдок мешает мне. Мэг, скажи честно, за кого ты болела во время поединка?
– Как ты можешь спрашивать меня об этом? – прошептала Мэг.
Она отвернулась и стала собирать со стола свои вещи. Ее руки тряслись от гнева: Доминик не уважает ее, Доминик не доверяет ей!
– Я пошлю в ванную Саймона, – сказала Мэг.
– Не надо, – голос Доминика был холоден и пуст.
– Как тебе угодно, господин. Но мне кажется, что человеку, который никому не доверяет, нужно иметь возле себя телохранителя: вдруг кто-нибудь из домочадцев вонзит кинжал ему в спину?
Доминик молча пошел за Мэг в ванную. Он понимал, что всему виной его скверный характер и острый язык, больно ранящий людей, но он ничего не мог с собой поделать. Мэг, склонившаяся над полуголым Дунканом, стояла у него в глазах.
– Ты любишь его? – спросил Доминик.
– Я люблю его как друга детства.
Доминик стал снимать оружие.
– Ты никогда не любила его так, как женщина любит мужчину?
– Нет.
– Но он любит тебя.
– Нет, господин. Он просто с детства привязан ко мне. Больше, чем меня, он любит замок. Так же, как и ты. Дункан видит во мне способ стать важным человеком. Но король не приказывал ему жениться на мне, как тебе.
– Это благородная обязанность женщины – посредством замужества дать своим землям достойного защитника.
– Да, и я исполняю свою обязанность.
Доминик, которому собственные правильные слова почему-то не нравились, раздраженно замолчал. Он хотел услышать от жены, что не только обязанность заставляет ее стонать от наслаждения в его объятиях.
Мэг помогла Доминику раздеться. Когда он оказался без одежды, Мэг с волнением увидела, что пыл битвы перешел в любовный пыл – наверное, поэтому Доминик и был так зол. Мэг почувствовала, что страх за жизнь Доминика превратился в радость, что он жив. Но свирепый вид мужа останавливал любое проявление этой радости.
– Что же ты? Не хочешь приласкать своего мужа? Или твоя заботливость полностью истратилась на Дункана? – поинтересовался Доминик, залезая в ванну.
– С Дунканом я была лишь целительницей, – нежно ответила ему Мэг, – но ласки мои принадлежат
