— Неужто?
— Всегда.
— А как я тебе угождаю? — продолжала поддразнивать его Эмбер.
Дункан хотел было ответить ей, но вдруг спохватился, что они не одни.
— А ты спроси меня об этом вечером, — тихо произнес он, наклоняясь к уху жены, — когда огонь в очаге станет горсткой серебристой золы.
— Клянусь, я так и сделаю, — лукаво сказала Эмбер, положив свою хрупкую руку на могучее плечо мужа.
— Ловлю тебя на слове, — пробормотал Дункан. — Ну а теперь, если ты покончила со своими делами, пойдем к лошадям.
— Мои дела? — Эмбер удивленно взмахнула ресницами. — Ах да, мой гребень! Я совсем про него забыла.
Она обернулась к Ариане, которая не отводила от нее ясных и холодных глаз, мерцавших, как драгоценные камни.
— Ты не видела, дорогая, моего гребня с красным янтарем? — обратилась к ней Эмбер. — Я случайно обронила его где-то в замке, или, может быть, он сам выпал из моих волос — ума не приложу, куда он подевался.
— Было время, когда я отыскала бы твою пропажу без малейшего труда — тебе не нужно было бы даже просить меня об этом, — тихо сказала Ариана. — Но теперь… теперь я ничем не могу тебе помочь.
— Я не понимаю, о чем ты?
Ариана пожала плечами.
— Это не важно. Я не видела твоего гребня. Спрошу у Бланш — может быть, она его нашла.
— Твоей служанке сегодня лучше?
Губы Арианы искривились в усмешке.
— Боюсь, она не скоро поправится, хотя это и не тот страшный недуг, что свалил моих рыцарей на пути из Нормандии. У Бланш болезнь совсем иного свойства.
— Как так?
— Я подозреваю, что Бланш беременна.
— Тогда это не болезнь, а благословение, ниспосланное свыше, — произнес Саймон.
— Для замужней женщины, возможно, так и есть, — возразила Ариана, — но только не для Бланш: одна в чужой стране, далеко от дома, от родных, от своего любимого. И вы говорите, что ее благословил Господь?
Саймон передернул плечами.
— Как ваш супруг я прослежу за тем, чтобы о ней позаботились, — холодно произнес он. — Пусть в Спорных Землях рождается больше детей — нам нужны воины.
— Дети, — произнесла Ариана странным тоном.
— О да, дети, моя будущая жена. А вы имеете что-либо против?
— Только против того, что предшествует их появлению на свет.
— И что же это?
— Совокупление. — Ариану передернуло от отвращения. — Такой ужасный путь к прекрасной цели.
— Ты переменишь свое мнение после свадьбы, — ласково заметила Эмбер. — Вот увидишь, все твои девические страхи развеются как дым.
— Да, конечно, — отчетливо произнесла Ариана.
Но в глубине души никто не поверил ее словам, и менее всего она сама.
Ариана потянулась за арфой. Из изящного инструмента полились звуки такие же мрачные, как и ее мысли. И все же, поглаживая пальцами струны, Ариана испытывала слабое утешение. Мелодичный голос арфы вселял в нее уверенность: она справится с тем неизбежным, что ей суждено, она вынесет и жестокую боль унижения и насилия, и ночные кошмары, преследующие ее даже при ярком свете дня.
Эмбер бросила на Ариану загадочный взгляд, но норманнка не заметила этого, погруженная в свои невеселые думы.
— Может быть, не стоит торопиться со свадьбой? — тихо проговорила Эмбер, обращаясь к Саймону. — Мне кажется, Ариана чем-то расстроена.
— Доминик боится, что, если мы не поторопимся, дела примут совсем дурной поворот.
Внезапно Эмбер поняла, что имел в виду Саймон.
— Ах да, ведь Дункан отказал леди Ариане и женился на мне.
— Вот именно, — ядовито усмехнулся Саймон. — Как бы то ни было, твой брат Эрик одобрил ваш брак, и северные границы Блэкторна пока в безопасности.
Эмбер кивнула с виноватым видом.
— Но мир этот рухнет в одно мгновение, — холодно продолжал Саймон, — если барон Дегерр узнает, что Дункан променял его дочь на твою любовь.
Эмбер кинула быстрый взгляд на Ариану. Но даже если девушка и слышала их разговор, она не выдала себя ни выражением лица, ни бегом пальцев по струнам арфы, по-прежнему спокойным.
— И не бойтесь оскорбить деликатные чувства леди Арианы, — насмешливо добавил Саймон. — Девушка из знатной семьи с рождения знает, что ее долг — выйти за того, кого изберут ей в мужья.
— Леди Ариана выйдет замуж за верного Доминику вассала, — веско подытожил Дункан. — И чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас.
— Но как же… — Эмбер хотела что-то возразить, но Саймон перебил ее:
— Выбор леди Арианы должны одобрить и король Генрих, и барон Дегерр.
— Да, но у вас, сэр, как раз и нет доказательств их одобрения! — запальчиво возразила ему Эмбер.
— Более верного вассала, чем Саймон, Доминику не сыскать, — сказал Дункан. — Следовательно, наш король одобрит этот брак. А что касается барона Дегерра… Саймон не сакс и не шотландец, а норманн, и барон Дегерр скорее признает женихом его, чем меня.
— Да, это вполне разумно, — рассудительно произнес Саймон. — Я больше подхожу на роль жениха для дочери барона Дегерра, чем Дункан.
— А что, — нахмурилась Эмбер, — этот барон и вправду столь могуществен, что даже короли считаются с его мнением?
— Да, — вдруг отчетливо произнесла Ариана.
За этим словом последовала вереница нестройных аккордов.
— Если бы отец выдал меня за Джеффри Красавца — сына другого норманнского барона, — продолжала Ариана, — то вскоре мог бы по силе и богатству сравниться с вашим королем Генрихом. А вместо этого я выхожу за дворянина, который скорее присягнет на верность королю Англии, нежели герцогу Нормандии.
— Итак, — сухо сказал Саймон, — нужно во что бы то ни стало убедить барона, что его дочь от меня без ума — тогда он не посмеет объявить нам войну.
— Ах вот в чем дело, — протянула Эмбер. — А я-то гадала, почему Свен распространяет такие слухи среди обитателей замка и в округе.
— Какие слухи? — с любопытством спросила Ариана.
Саймон невесело рассмеялся.
— Да уж, более нелепую сказку трудно придумать.
Ариана замолчала, но вместо нее заговорила арфа — восходящие аккорды прозвучали, как вопрос, и Саймон ответил, как если бы Ариана спросила вслух:
— Свен всем и каждому рассказывает, что мы с вами, леди, влюбились друг в друга, пока я сопровождал вас из Блэкторна в Стоунринг.
Пальцы Арианы дрогнули, не закончив музыкальную фразу, как будто эти возмутительные слова внезапно вырвали ее из глубоких раздумий.
— Влюбились друг в друга? — нахмурившись, пробормотала она. — Да любовь для мужчин — просто ушат помоев. Они не умеют любить женщин. Им по нутру только богатство и власть.
Эмбер вздрогнула, но Саймон лишь рассмеялся.
— Вы совершенно правы, миледи, — тихо произнес он, обращаясь к Ариане. — Это и впрямь помои,
