церковью, боюсь, нас ждут страшные беды, — напряженно произнесла Мэг. — Я видела вещий сон.
Ариана застыла от тягостного предчувствия.
— О чем был тот сон?
— О двух половинках, которые отказываются соединиться в единое целое. О боли и предательстве. О черных воронах, которые клюют глаза моего еще не родившегося ребенка.
Испуганный вскрик сорвался с губ Арианы. Горло ее сжалось от невысказанных чувств, о которых все равно было бесполезно говорить. Ничто не сможет предотвратить ужасные сны глендруидской колдуньи.
— Что я должна сделать? — еле слышно спросила Ариана.
Ее голос внезапно стал хриплым.
— Переступи же наконец через препятствие, которое лежит между тобой и Саймоном, — жестко сказала Мэг. — Ведь вы и есть те самые строптивые половинки, которые мешают Блэк-торну и Спорным Землям стать единым целым.
— Разве все зависит только от меня? А Саймон? — возразила Ариана.
Мэг сжала пухлые губы, так что они превратились в тонкую алую линию.
— Саймон сказал мне, что сделал все, что в его силах. И я ему верю.
Ариана опустила глаза и ничего не ответила.
— Я хорошо знаю брата моего мужа, — спокойно продолжала Мэг. — Саймон гордый, упрямый и вспыльчивый. Но он верен тем, кого любит, как никто из живущих на земле. Он верен Доминику.
— Да, — прошептала Ариана. — Такая верность — благословение Божье…
Не договорив, чуть дыша, она прикрыла глаза — ей показалось, что она сказала слишком много.
Как уже было однажды.
— Если надо будет сделать что-либо для Доминика, Саймон выполнит это без колебаний, — коротко сказала Мэг.
Ариана кивнула, с трудом подавив комок в горле при мысли о верности Саймона. Ей казалось, она сейчас закричит — горькая печаль переполняла ее и была готова пролиться слезами.
Но это невозможно — она ведь ни разу не плакала после той страшной ночи. И сейчас не заплачет. Женские слезы вызывают у мужчин только презрение, будь они священниками, родственниками или бесчестными рыцарями.
— Значит, — продолжала Мэг безжалостным тоном, — все и вправду зависит только от тебя.
— Да, это так, — прошептала Ариана.
Мэг молча ждала ее дальнейших слов, в комнате повисла мертвая тишина.
— Я снова спрашиваю вас, леди Ариана, чем я могу вам помочь?
Голос Мэг звучал настойчиво, даже требовательно.
— Сможешь ли ты изменить что-либо в отношениях между мужчинами и женщинами и избавить мир от предательства? — спросила в свою очередь Ариана.
— Нет.
— Тогда ничто не сможет мне помочь, и брак Саймона ничто не спасет.
— Но это же и твой брак, — сухо заметила Мэг.
— Да.
— Ты спишь ночью рядом с Саймоном, но в то же время вы дальше друг от друга, чем Спорные Земли и святой Иерусалим.
Ариана искоса взглянула на хозяйку Блэкторна.
— Не нужно быть колдуньей, чтобы заметить холодную отчужденность, которая пролегла между вами. А люди в замке говорят и еще кое-что, — резко сказала Мэг. — Черт возьми, Ариана, что случилось?
— То, что никогда не удастся поправить.
Мэг застыла от удивления.
— Что ты имеешь в виду? Объясни.
— Ты стремишься излечить неудачный брак, вынося его на всеобщее обсуждение, — произнесла Ариана, чеканя каждое слово. — А я говорю тебе, что такое «лечение» приведет к той самой беде, которой ты стремишься избежать.
В комнате воцарилось тягостное молчание — Мэг обдумывала неожиданные слова Арианы.
— Я не совсем поняла тебя, — осторожно сказала она.
— Твое счастье. А вот я слишком хорошо знаю и понимаю, что такое предательство. Худшего проклятия, чем такое знание, наверное, не существует — я бы не пожелала его даже самому сатане, не то что Саймону Верному.
— Хватит недомолвок, — отрезала Мэг. — А то я уже начинаю бояться за мое неродившееся дитя!
Ариана испуганно посмотрела на маленькую женщину, чьи зеленые глаза так и метали гневные искры. Впервые Ариана поняла, что ярость глендруидов подобна самой весне: только непокорный огонь смог бы растопить ледяные путы зимы и зажечь жизнь в мерзлой земле.
— Я не хотела тебя обидеть, — тихо произнесла Ариана.
— Тогда скажи мне то, что я должна знать!
Ариана прикрыла глаза, и ее руки крепко стиснули гладкое, холодное дерево арфы. В тишине было слышно, как потрескивает огонь в очаге да чуть-чуть звенят туго натянутые струны инструмента.
— Скажи мне, глендруидская колдунья, смогла бы ты превратить разбитое яйцо в целое?
— Нет.
— Тогда ответь, не все ли тебе равно, где, когда и почему это яйцо разбито?
— Но ты ведь не яйцо, — нетерпеливо возразила Мэг.
— Да, конечно. Я просто вещь, которую сначала отдали одному владельцу, затем другому. Для мужчин я не более чем игрушка, которой они тешат свое самолюбие. Я та самая «упрямая половинка», которая никогда не сольется с другой и не станет единым целым.
Внезапно Ариаиа отпустила струны — арфа издала звук, похожий на резкий крик.
— Саймон знает истинную причину твоего упрямства? — спросила Мэг.
— Нет.
— Открой ее ему.
— Если бы ты только знала, что… — начала Ариана.
— Но я этого не знаю и знать не хочу, — яростно оборвала ее Мэг. — Скажи это Саймону, а не мне. Он горы свернет, чтобы помочь Доминику.
— Ты требуешь от Саймона слишком многого. Это несправедливо.
— Вороны не заботятся о справедливости или чувствах своих жертв. Как и глендруидские целители.
Прежде чем Ариана успела возразить, она услышала, как в большой зал вошли Доминик и Саймон. Они смеялись и переговаривались друг с другом, сравнивая достоинства своих ловчих соколов.
— Расскажи ему все, — сказала Мэг так тихо, чтобы ее могла слышать только Ариана. — Или это сделаю я.
— Сейчас? Нет! Это касается только меня!
— Смерть тоже встречает свою жертву один на один, — возразила Мэг. Потом, переведя дух добавила: — Я даю тебе время подумать об этом до завтрашнего утра. И ни минутой позже — мои сны день ото дня становятся все более зловещими.
— Я не могу. Мне нужно собраться с мыслями.
— Ты должна это сделать. У тебя нет в запасе вечности — только время до завтрашнего утра.
— Еще слишком рано, — прошептала Ариана.
— Нет, — резко возразила Мэг. — Я боюсь, уже слишком поздно.
Ариана увидела во взгляде Мэг твердую решимость и поняла, что ей не удастся избежать настойчивых требований глендру-идской колдуньи.
С замершим сердцем Ариана смотрела, как Саймон и Доминик входят в господские покои. Они принесли с собой запах солнца, сухой травы и холодного осеннего воздуха. Плащи трепетали при каждом движении их мускулистых плеч. На их запястьях гордо восседали соколы в колпачках.
Доминик пересадил свою птицу с рукавицы на жердочку позади большого кресла и перевел взгляд с жены на Ариану. Ариане вдруг стало ясно, что Доминику прекрасно известно, о чем собиралась говорить с
