как дым.
Полдневных чар пройдет угар – и будет грусть
по ним.
На страже полдня мы гудим. Мы сон его
храним'.
1900–1902
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Затихли громы. Прошла гроза.
На каждой травке горит слеза.
В дождинке каждой играет луч,
Прорвавший полог свинцовых туч.
Как вечер ясен! Как чист эфир!
Потопом света залит весь мир.
Свежей дыханье берез и роз,
Вольней порханье вечерних грез.
Вздымают горы к огням зари
Свои престолы и алтари,
Следят теченье ночных светил
И внемлют пенью небесных сил.
1900–1902
ГОЛОСА ЗОВУЩИХ
1
Когда была морскою я волной,
Поющею над бездной водяной,
Я слышала у рифа между скал,
Как чей-то голос в бурю простонал:
– Я здесь лежу. Песок мне давит грудь.
Холодный ил мешает мне взглянуть
На милый край, где хижина моя,
Где ждет меня любимая семья.-
Так кто-то звал, отчаяньем томим.
Что я могла? – Лишь плакать вместе с ним.
И пела я: 'Забудь печаль твою.
Молчи. Усни. Я песнь тебе спою'.
2
Когда, легка, пушиста и светла,
Воздушною снежинкой я была,
В метель и мрак, под снежной пеленой,
Мне снова зов послышался родной:
– О, где же ты? Откликнись! Я – один.
Бреду в снегах засыпанных равнин.
Мне не найти потерянных дорог.
Я так устал, так страшно изнемог.-
Предсмертный сон – как смерть -
неодолим.
Что я могла? – Замерзнуть вместе с
ним -
И светлый мир хрустальной чистоты
Вплести в его последние мечты.
3
Когда я слабой женщиной была
И в этом мире горечи и зла
Мне доносился неустанный зов
Неведомых, но близких голосов,-
Бежала я их слез, их мук, их ран!
Я верила, что раны их – обман,
Что муки – бред, что слезы их – роса.
Но громче, громче звали голоса.
И отравлял властительный их стон
Мою печаль, мой смех, мой день, мой сон.
Он звал меня:– И я пошла на зов,
На скорбный зов безвестных голосов.
1900–1902
SONNAMBULA[7]
На высоте, по краю светлой крыши
Иду во сне. Меня манит луна.
Закрыв глаза, иду все выше, выше…
Весь мир уснул. Над миром я одна.
В глубоком сне, сквозь спящие ресницы
Страну чудес я вижу над собой; -
Сияют башен огненные спицы,
Курятся горы лавой голубой.
Светись, мой путь! Что бездны, что препоны!
Что жизнь и смерть, – когда вверху луна?
Меня зовут серебряные звоны -
И я иду, бесстрашна и сильна.
1900–1902
«Над белой, широкой пустыней…»
Над белой, широкой пустыней
Засыпанных снегом равнин -
Стезею серебряно-синей
Проносится призрак один.
Черты его бледны и юны,
В них мира и сна торжество,
И ропщут певучие струны
Рыдающей арфы его.
Заслышав чудесное пенье,
Забудешь и вьюгу, и снег.
В нем вечное светит забвенье,
В нем сладость неведомых нег.
Но только померкнет сознанье,-
Он близок, он здесь, он приник!
И дышит мечтой обладанья
Его неразгаданный лик.
1900–1902
«Во тьме кружится шар земной…»
Во тьме кружится шар земной,
Залитый кровью и слезами,
Повитый смертной пеленой
