Мы собирали ягоды до темноты. Я сосал мороженую чернику, как леденцы. Меня вдруг осенило: Марианна, если ты вот так возьмешь в руку мой гриб и будешь его лизать, можно будет подумать, что у тебя мороженое. Точно, сказала Марианна. Наконец мы сели на автобус и поехали домой.
Я попросил Марианну, чтобы она узнала у водителя, не видел ли он моих рукавиц. Сам спроси, сказала она. С какой это стати! — возразил я. Ведь это она виновата, что я их забыл. И Марианна пошла и спросила. Вернувшись, она с торжествующим видом сообщила, что водитель не обязан следить за вещами всяких растяп. Что?! Так и сказал? Она, вызывающим тоном: вот именно! Тут я вскочил, чтобы выяснить отношения с водителем. Но Марианна велела мне успокоиться. Водитель посоветовал обратиться в бюро находок автобусного парка, сказала она. Я сел, стиснул зубы и молча кивнул. Ну погоди, пригрозил я про себя.
22)
Эти рукавицы были мне дороги. Мне их подарил дедушка, а дедушка мой был просто замечательный человек. А я из-за Марианны забыл их в автобусе!
Я подумал, что такого бы не случилось, если бы ноги у нее были постройней, и тут же довел это до ее сведения. Тогда она разделась и спросила: чем тебе нехороши мои ноги? Оказалось, что ноги у нее нормальные, и мне пришлось взять свои слова обратно. Чем дуться, предложила Марианна, лучше бы я разделся. Я так и сделал, и мы оба оказались нагишом.
Потом я оделся и отправился в бюро находок автобусного парка.
23)
Прошло какое-то время. Проснувшись утром, Марианна часто говорила: какой же ты миленький, когда спишь. На ее взгляд, во мне тогда появляется что-то нежное и вместе с тем решительное. Ага, говорил я. Она же выводила из этого наблюдения, что я в нее очень влюблен. У тебя это на лице написано, говорила она.
Я невольно поежился и спросил, часто ли она просыпается по ночам. Да, не так уж и редко.
24)
Послушай, скоро будет зимний солнцеворот, сказала Марианна и решила, что это хороший повод для вечеринки. И тут же написала приглашения. Добро пожаловать к нам на вечеринку по случаю поворота солнца в следующий четверг в восемь вечера. Захватите вино/пиво. Солнце не поворачивается, презрительно сказал я. Еще как поворачивается, сказала Марианна.
Она хотела пригласить двух товарищей из своей группы и подругу, которая работала на Нидар-Бергене. Ну а ты кого пригласишь? Я позвал в гости соседа по площадке. Он с радостью согласился, но сказал, что у него будет игра в керлинг и, возможно, он немного опоздает. Только его? — удивилась Марианна, она чистила зубы. Да, сказал я.
25)
Немного времени, чтобы обдумать все накопившееся. Марианна ушла спать, а я остался сидеть в гостиной. Ее кремовый комод решительно не подходит к моей обстановке. А еще я думал о том, что само появление у меня Марианны произошло с ошеломительной неожиданностью. Все это было как-то странно и вызывало у меня неприятное ощущение недолговечности нынешнего положения. Я попытался разобраться в этом ощущении, но не пришел ни к какому результату. Так или иначе, Марианна была здесь, и комод ее был здесь, и все платья, и все ее вещи уже перемешались с моими. Вот и хорошо.
Я решил, что постараюсь-ка я влюбиться в нее без памяти. Завтра же и начну. Вряд ли это займет много времени.
26)
Твой комод не очень сюда подходит, сказал я утром. Она не расслышала. Я повторил еще раз: послушай, твой кремовый комод не подходит к моей гостиной. Ты думаешь? — удивилась она. Да, ответил я. Тогда, может быть, купим другой, побольше? — предложила Марианна, но я объяснил, что меня смущает не размер, а цвет.
Она, напротив, считала, что цвет просто замечательный. Не подходят скорее уж стены и остальная мебель. Я смекнул, к чему она ведет, и предупредил, что собираюсь перекрасить ее комод (Марианна, я перекрашу твой комод). Она сказала: нет, даже и не думай. Об этом не может быть и речи. И предложила мне уж лучше, наоборот, перекрасить что-нибудь из моих вещей.
Ладно, сказал я и ушел.
27)
Я отправился в бассейн и мчался как на пожар, злясь на себя за то, что позволил ей думать, будто смысл нашего разговора сводился к моему желанию или нежеланию что-то перекрасить. Сейчас она радуется, воображая себя победительницей (небось жарит себе яичницу), потому что наш разговор закончился на том, будто стоит мне что-то перекрасить, и я успокоюсь. Уж не думает ли она, черт побери, что на меня с утра пораньше нашел такой стих непременно что-нибудь перекрасить. И еще злился на себя, что я всегда пасовал, как только наш спор достигал температуры каления. И даже чуть раньше.
28)
Знаешь, дорогая, я сыт по горло! Вот что надо было по-настоящему ответить, думал я. И несколько раз повторил про себя эту не слишком любезную фразу. Вот что мне следовало сказать ей прямо в лицо. А не вилять. В следующий раз я ей так и скажу, ничего не смягчая.
На подходе к бассейну я уже улыбался и привычно помахал вахтеру своим абонементом. Проплыл один километр.
29)
Со мной заговорил мужчина с пупком. Я вижу, вы купили самые дорогие, сказал он, показывая на мои очки. Я кивнул и объяснил, что очень доволен очками, хотя слева они чуть-чуть пропускают воду. Он заволновался. Неужто пропускают? Пропускают, подтвердил я. Он вызвался починить мои очки; ты, мол, не беспокойся, я уже сто раз это делал. Взяв у меня очки, он стал давить на пластиковую оправу, в которую были вставлены стекла. Я нервничал и смотрел на его торчащий пупок, чтобы только не принимать участия в этой операции. Я направился было в душ, чтобы уйти подальше от греха, как вдруг раздался звук треснувшей пластмассы. Вот черт, тихо выругался мой доброхот и неожиданно объявил, что мне подсунули барахло.
