Несмотря на эти вопли, Игорь медленно снял с головы шлем. Мы стояли посреди зала и смотрели друг другу в глаза. Чудо все-таки произошло, и нам не было дела до остальной толпы.
Все что-то говорили и кричали, нарушив обет молчания, данный до восьми часов. Тут же узнавали друг друга по голосам, смеялись и бежали признаваться к ведущим праздника. Все вокруг превратилось в хаос и завихрилось нескончаемой спиралью. Только мы с Игорем стояли вдвоем, как под куполом, отгороженные от всего и всех.
– Я все-таки тебя узнал, – сказал он.
– Я тоже сразу почувствовала твою руку, – ответила я.
– Все получилось как в сказке, как ты и хотела.
– Оказывается, жизнь лучше сказки…
Взявшись за руки, мы вышли из зала.
– Пойдем на залив, – предложил Игорь. – Посмотрим на твои «цунами» на прощанье.
– Пойдем.
Я согласилась бы на любое его предложение. Он это понял, а потому предложил нечто рациональное: все-таки сначала переодеться, поскольку на дворе ноябрь. Путаясь в лохмотьях Бабы Яги, я бросилась вверх по лестнице. Игорь сказал, что будет ждать меня у выхода.
В номере я сбросила с себя черно-коричневый карнавальный наряд, натянула свитер и взялась за куртку, когда открылась дверь и в комнату впорхнула воздушная фея с прозрачной волшебной палочкой.
– И куда же ты собираешься? – спросила фея недовольным голосом Зои.
– На залив, – честно сказала я.
– Там дождь и ветер.
– Ну и что?
Разве меня мог остановить какой-нибудь ветер?
– Ты идешь с ним? – Голос феи приобрел несвойственную добрым волшебницам свирепость.
– Я иду с ним! – охотно ответила я. – И ты не сможешь мне помешать. Не бросишься же ты на меня сейчас с ножницами! Я окажу сопротивление, потому что не сплю. Да и Игорь поднимется сюда, если меня долго не будет.
– Так ты знаешь, что это я?.. – удивилась Зоя.
– Нетрудно было догадаться, – усмехнулась я. – Очевидно, ты не смогла сдержать себя после того, как Игорь в темной каморке под лестницей ответил «да» на вопрос Риты.
– Допустим, что так. Но я не понимаю, почему на залив с ним идешь ты, а не Ритка. Неужели Игорек купился на твой слезливый дневничок? – И Зоя начала издеваться над моими записями: – Ах, она предчувствует беду! Ах, над ней нависло цунами! Ах, какая необычная у нее любовь! Ах, какие все остальные примитивные!
– Все, что ты говоришь, сейчас уже не важно, Зоя, – ответила я.
– Еще как важно! – не согласилась она. – Между прочим, ты зря оделась.
– Почему?
– Да потому что никуда не пойдешь!
– Как это не пойду? – возмутилась я и очень снисходительно на нее посмотрела.
– А так! Или я не фея?! – И Зоя вдруг с удивительным проворством юркнула за дверь, которую со своей стороны заперла на ключ.
Откуда она его взяла, я не могла приложить ума. Всю нашу смену двери в номера не запирались. Я даже нигде не видела какого-нибудь щитка с ключами. Поневоле можно было заподозрить ее в волшебстве.
– Зойка! Открой! Открой немедленно! – кричала я и билась в дверь, но все было бесполезно. Никто меня не слышал, потому что все были на карнавале в зале, куда наверняка умчалась и злая фея Зоя.
Конечно, через несколько минут к моему номеру подошел Игорь.
– Меня заперли! – крикнула я ему сквозь дверь.
– Кто?
– Зойка! Она в наряде феи! В розовом кружевном платье, в веночке из белых цветов и с хрустальной волшебной палочкой… Вернее, со стеклянной, конечно.
– Я сейчас ее найду! Ты только не волнуйся! – крикнул Игорь, и я услышала шум удаляющихся шагов.
Игоря не было так долго, что я совершенно отчаялась. Наверное, ему ее не найти. Хитрая Зойка наверняка переоделась или спряталась. Я поняла, что совершенно не могу сидеть в номере и ждать у моря погоды. Я подошла к окну и открыла его – рама на удивление легко поддалась. Видимо, окна еще окончательно не закрепили на зиму.
С улицы мне в лицо ударил сильный ветер с дождем, я чуть не захлебнулась ледяной влагой. Потом отдышалась, закрыла лицо руками от дождя, выглянула наружу и огляделась. Прямо под окном стояла скамейка с покатым навесом из волнистого пластика. Я подумала, что если спрыгнуть на этот навес, то это будет совсем и не высоко. Долго размышлять я не стала, взобралась на подоконник, оттолкнулась и прыгнула.
Я точно попала на навес. И если бы не дождь, то все вообще было бы в порядке. Но дождь лил немилосердно. Навес оказался очень скользким, и кроссовки поехали по нему, как по льду. Я скатилась с навеса и упала на газон, больно стукнувшись головой о скамейку и подвернув ногу. Потерев затылок и поохав, я попыталась встать, но боль в ноге оказалась такой сильной, что из глаз брызнули слезы. Я в полном бессилии опустилась обратно в грязь газона и от души разрыдалась.
Не знаю, как долго я корчилась в грязи под дождем, но в распахнутом окне моего номера показались головы Кирилла Михайловича и Игоря.
– Катя! – крикнул Игорь.
– Катюша! Ты где? – крикнул вслед за ним Кирилл Михайлович, вглядываясь в непогоду.
– Здесь я, – прохныкала я от своей скамейки. – Ногу подвернула…
– Держись! Сейчас мы к тебе спустимся! – крикнул начальник лагеря, и его голова исчезла из окна.
Я думала, что Игорь тоже побежит вслед за ним, как полагается, по лестнице и через выход, но он взобрался на подоконник и явно собрался прыгнуть.
– Александров! Не сметь! – услышала я голос Кирилла Михайловича.
Но Игорь все-таки прыгнул. Он оказался ловчее меня и с навеса не соскользнул.
– Ну! Ты как? Александров, ответь! Не томи! – в окне опять показалась совершенно разлохматившаяся голова начальника лагеря.
– Нормально! – крикнул ему Игорь и спрыгнул с навеса ко мне на газон.
– Все в порядке? – еще раз осведомился Кирилл Михайлович.
– В порядке, – махнул рукой Игорь.
– Ну… тогда я сейчас! – опять раздался голос начальника, но мне он был абсолютно неинтересен, потому что возле меня в грязи газона прямо на коленях, не жалея своих модных джинсов, находился Игорь.
Он взял мое грязное лицо в свои не менее грязные руки, посмотрел мне в глаза и сказал голосом, которого я никогда не смогу забыть:
– Катька! Ты сумасшедшая! Я чуть не рехнулся, когда тебя в номере не увидел! Ка-а-атька…
И он начал целовать мое лицо. Если сказать, что в грязи под проливным дождем с вывихнутой ногой я была счастлива, это значит – ничего не сказать. Я была в состоянии эйфории, нирваны или в каком-то другом, названия которому еще не придумали люди. И готова была находиться в нем вечно, но мне не удалось. Над нашими головами раздался страшный грохот, и на газон со скользкого навеса скатился начальник лагеря Кирилл Михайлович Погодин собственной персоной.
– Ну как ты, Катя? – тут же спросил он.
– Нога болит, – ответила я. – Вывихнула, наверное…
Кирилл Михайлович исхитрился поднять меня на руки и понес к даче. Я смотрела только на Игоря, а он на меня.
Медсестра делала мне какие-то компрессы на ногу, туго ее бинтовала, ворча, что со мной не соскучишься, но я думала только о том, какой счастливый у меня сегодня день. Кирилл Михайлович опять-
