выбросишь. — И он сунул в руки Саше тяжелый ларец, а потом, резко развернувшись, зашагал обратно к развалинам монастыря.
— Генрих! Перестань валять дурака! — крикнула ему вслед Саша, но он не обернулся.
— Ге‑э‑энр‑и‑их! — еще раз протяжно взвыла она, но парень, ловко перепрыгнув через ограду автомобильной стоянки, исчез в кустах, которые росли перед спуском к озеру. Саша, проглотив подступившие к горлу злые слезы, сказала вслух: — Ну и ладно! Ну и пожалуйста! Всякие Гендосы будут тут еще указывать, что мне делать…
Нести ларец было очень тяжело. Через десяток метров Саша готова была уже от всего сердца подарить его Альке, если бы та вдруг попалась навстречу. Но вместо Федоровой навстречу попалась бабушка.
— Сашка! На кого ты похожа?! — рявкнула она. — Стоит тебя оставить на полдня, как ты тут же куда‑то влезаешь, как пятилетнее дитя! И что за дрянь ты к животу прижимаешь?
— Это не дрянь, бабуля… — плаксиво отозвалась Саша. — А почему ты так рано? Ребята говорили, что с этой ярмарки красиловцы только к ночи приезжают…
— Я на попутке! Вот как чувствовала, что не надо оставаться на концерт! Тебя, Сашка, били, что ли?!
— Чего это вдруг били?!
— Так ты ж вся в синяках! И физия расцарапана! И куртку старую зачем‑то нацепила на жаре… Совсем с ума сошла… Да брось ты эту гадость, говорю! Тряпка какая‑то грязная…
— Бабушка! Прошу тебя, пойдем домой! — взмолилась Саша. — Хватит голосить на всю улицу! Я тебе дома все расскажу. А тут… в этой тряпке… такое… В общем, у тебя глаза на лоб вылезут. Только все это… очень тяжелое… Мне у тебя сумки не взять…
— А то я сама не донесу! — возмутилась бабушка. — Пойдем, горе мое луковое!
* * *
Когда Саша водрузила ларец на стол в кухне и сняла с него грязную футболку Генриха, Ольга Николаевна схватилась за сердце.
— Где взяла? — не своим голосом спросила она и тяжело опустилась на табуретку.
— Где‑где… Мы тут с одним человеком подпол тебе попортили…
Бабушка испуганно посмотрела на внучку и опять спросила:
— С каким еще человеком?
— Его все Гендосом зовут, а он на самом деле — Генрих…
— Это который Венцель, что ли?
— Бабуля, он называл свою фамилию, но я ее забыла… Он говорил, что он из обрусевших немцев. Так что вполне может быть и Венцелем. Здоровый такой… А отчество — Оттович! Почему‑то запомнилось…
— Погоди, Сашка… — отмахнулась бабушка. — Про Генриха потом… Я тебя спрашиваю, где ты эту… штуку взяла?
— Так я же про это и рассказываю. Мы с Генрихом нашли в твоем подполе дверь в подземный ход… — И Саша принялась рассказывать бабушке про все, благоразумно исключив явление огненной саламандры и собственное падение в яму. Про саламандру все равно не поверит, а ямой лучше пожилого человека не пугать.
— Не может быть… — пробормотала Ольга Николаевна. — Я была уверена, что это все легенды…
— Кстати, о легендах! Ты мне так и не рассказала ту, которую начала утром.
— Видишь ли, Саша… судя по этому ларцу, это вовсе и не легенда… Быль, похоже…
— Вот что за привычка — тянуть! — нетерпеливо проговорила Саша. — Расскажи, бабуль!
— Подожди, — опять отмахнулась Ольга Николаевна и попыталась открыть ларец.
— Не получится, и не трудись, — сказала Саша. — Видишь, тут замочек висит. Ключ надо. Ну… или мастеру какому‑нибудь отдать…
— Не может быть… — прошептала бабушка и опять схватилась за сердце.
— Баб, может, тебе корвалола накапать? Хотя я не понимаю, чего ты так нервничаешь. Со мной все в порядке. Ларец я не украла. А стену в подполе мы покрасим — будет как новая!
Вместо ответа бабушка ушла в комнату и через несколько минут вернулась. Когда она разжала кулак, на ее ладони сверкнул такими же стальными бриллиантиками маленький ключик и несколько бусинок, подобных той, что нашла Саша. Теперь уже девочка вздрогнула и схватилась за сердце, которое заколотилось с небывалой скоростью.
— Откуда это у тебя? — еле ворочая языком, пролепетала она.
— У себя в подполе нашла. За неделю до твоего приезда. Хотела вкопать бутыль с соком, потому что она оказалась неустойчивой, все грозила перевернуться, и нашла в земле… этот ключик и бусины… Хотела с этой находкой в Тулу съездить, в музей, но ты приехала — и я отложила на потом…
— Удивительный ты человек, баб… Почему мне ключик не показала?
— Я как раз собиралась, когда сегодня утром про тульских оружейников заговорили, но ты ушла с Алей, а меня Мария Дмитриевна уговорила на рынок поехать.
Саша взяла из бабушкиных рук ключик и с замирающим сердцем подошла к ларцу. Руки подрагивали. Девочка усилием воли заставила их перестать дрожать, быстро вставила ключик в замочек ларца и повернула. Она была уверена, что у нее ничего не получится, поскольку в скважину наверняка набился мусор, но послышался клацающий звук, и дужка замочка вышла из своего паза. Саша вытащила замочек и откинула крышку. Припорошенные пылью и песком внутри него лежали фигурки, похожие на статуэтки. Саша взяла в руки одну и стерла пыль пальцами. Фигурка оказалась конем с коронкой на голове и рыбьим хвостом. Коронка и чешуя хвоста были усыпаны мелкими гранеными шариками, испускающими сверкающие искры. Ольга Николаевна взяла в руки другую фигурку, которая представляла собой граненый столбик, который венчало что‑то, похожее на кораблик. Следом Саша вытащила из ларца несколько одинаковых фигурок гораздо меньшего размера, чем конь и столбик с корабликом. Они были похожи на маленьких солдатиков.
— Сашка! Да это же шахматы! — воскликнула Ольга Николаевна.
— Думаешь?
— Тут и думать нечего! У вас, в Петербурге, в Эрмитаже, находится стальная шкатулка, которую сделал тульский мастер Андриан Суханов. Неужели ты ее не видела?
— Не‑а… — покачала головой Саша. — Мумию видела, золотого павлина видела… Еще рыцарский зал мне нравится в Эрмитаже… Но вот шахматы как‑то не попадались…
— Ну ничего! Теперь‑то уж обязательно сходишь на них посмотреть! — «успокоила» ее бабушка. — А посмотреть там есть на что. Я в журнале видела фотографии. В общем, шкатулка эта очень богато украшена, отдельные элементы даже позолочены. На крышке и стенках изображены корпуса Тульского оружейного завода. Вроде бы их так и не построили… Что‑то забыла, как там точно дело было. Но это сейчас неважно. Представь, Сашка: белые фигуры сделаны из полированной стали. А черные — из вороненой.
— Вороненой — это как? — спросила Саша.
— Каким‑то особым способом сталь нагревали вместе с химикатами, она и делалась почти черной, то есть вороненой… ну… как вороново крыло, значит… — ответила Ольга Николаевна. — А фигурок в том ларце аж восемьдесят штук!
— Да ну! Зачем так много?
— Я как раз в том журнале прочитала, что в восемнадцатом веке в России играли в так называемые четвертные шахматы. Одновременно в игре участвовали восемь человек: по четыре с каждой стороны доски.
— Это как же? — удивилась Саша.
— Честно говоря, не знаю, как они там управлялись, — пожав плечами, ответила бабушка.
— Так что, это и есть легенда?
— Саш! Думай, что говоришь! Если шахматы в Эрмитаже хранятся, какая ж это легенда? Это, как говорится, присказка, сказка будет впереди. Эта шахматная шкатулка, о которой я говорю, была подарена
