образцово-показательном физико-математическом классе. Предусмотрительная Муська Чернова побыстрей захлопнула дверь кабинета, чтобы в коридор летело как можно меньше звуков данного противоуставного происшествия. Одноклассники, пытающиеся растащить Сеймура и Пашку, тоже оказались втянутыми в побоище. Исмаилов бился так ожесточенно, будто решил во что бы то ни стало погибнуть на этом поле брани. В конце концов мощный Кондратюк всем своим телом прижал Сеймура к стене и велел остальным отойти подальше и успокоиться, пока не прибежали учителя. Исмаилов еще некоторое время махал руками, но потом весь съежился и поник. Когда Влад отступил, выдохшийся Сеймур с прилипшими к мокрому лицу волосами, потухшими глазами и уже прилично распухшей губой быстро вышел из класса. Его проводили молчанием.
– Да что же это такое? – в полной тишине первой не выдержала и всхлипнула Надя, в изнеможении рухнув на стул и уткнувшись Клюевой в плечо. – Я ведь только хотела ему сказать, что видела, как его мать прошла в кабинет директора…
– Это ничего, Наденька… – Пашка Румянцев присел перед ней на корточки и снизу вверх пытался заглянуть Наде в лицо. – Он наверняка тебя просто не понял… К тебе это, скорее всего, не имеет никакого отношения. Что-то такое у него, видно, случилось… ужасное…
– Ты что, значит, его оправдываешь, да? – рыдала Надя, размазывая по щекам горькие слезы пополам с косметикой.
– Нет! Ну что ты! Я не оправдываю! Я просто хочу, чтобы ты не плакала так горько! Он не стоит твоих слез!
Изумленная Пашкиным поведением Надя плакать перестала и уставилась на него. Румянцев выпрямился перед ней во весь рост и судорожно зашарил по карманам джинсов. Из заднего кармана он выудил сильно помятый листок в клеточку и протянул Власовой:
– Вот… Это тебе…
– Что здесь? Опять стихи? Очередные «птички с рыбками»?
– Нет… – помотал головой Пашка. – Не умею я стихи… Это… ну… словом, ты потом поймешь…
Класс завороженно следил за объяснением этой пары, и каждой девочке почему-то хотелось оказаться на месте оскорбленной Исмаиловым Нади.
Всем, кроме Люды. Она дрожащими руками собирала в оставленную Сеймуром сумку его тетради и учебники. Когда прозвенел звонок на урок, она с двумя школьными сумками на плечах столкнулась в дверях кабинета с Антониной Петровной.
– Ты куда? – спросила ее классная руководительница.
Люда не ответила. Она бочком просочилась мимо нее в коридор и побежала к выходу из школы. Охранник, конечно, на улицу ее не выпустил, потребовав разрешение классного руководителя. Люда в отчаянии присела на скамейку у гардероба. Что же делать? Как выйти из школы? Она уже почти отчаялась что-нибудь придумать, когда из коридора прямо на нее выскочил взъерошенный младшеклассник, на ходу застегивая маленькие смешные джинсики. Люда тут же сообразила, что ей сделать. Она схватила мальчонку за курточку, притянула к себе и спросила:
– Скажи, пожалуйста, в вашем туалете… Ну… На первом этаже еще кто-нибудь есть?
Испуганный младшеклассник отрицательно помотал головой. Люда отпустила его и оглянулась на охранника. Удостоверившись, что тот спокойно читает газету за своим столом у дверей, она отправилась в мальчишеский туалет на первом этаже, где, по словам Сеймура, легко открывается окно. Заглянув в туалет, Люда на всякий случай крикнула:
– Есть здесь кто?
Ответом ей была гулкая тишина.
Быстро проскочив умывальники и унитазы, Люда подбежала к распахнутому настежь окну. Сеймур даже не удосужился его закрыть. Она вскарабкалась на подоконник и выглянула на улицу. Внизу клумба. И очень хорошо внизу. Можно и шею свернуть. Но выхода нет. Надо прыгать.
На всякий случай она обернулась, чтобы удостовериться в отсутствии слежки, и увидела, что посреди туалета стоит и с интересом смотрит на нее тот самый взъерошенный младшеклассник в смешных джинсиках, с вышитым на коленке улыбающимся паучком.
– Иди отсюда, – ласково попросила его Люда, но парнишка не двинулся с места.
– Ну? Чего тебе надо? – спросила она его.
– Это наш туалет! – важно сообщил ей «паучок». – И девчонкам сюда нельзя.
– У меня важное дело на улице, а школа закрыта, – вынуждена была объяснить ему Люда, так как боялась, как бы он не позвал охранника. – Как же мне выйти?
– Не знаю. Все равно девчонкам сюда нельзя, – упрямился парнишка. – И я про тебя все расскажу.
Люда сначала хотела спрыгнуть с подоконника на кафель туалета и надрать мальчишке уши, но потом решила использовать другую тактику.
– Я только что хотела тебя попросить мне помочь, – сказала она с легким презрением в голосе, – но раз ты такая ябеда, то я справлюсь и без тебя.
Эта незамысловатая уловка произвела должное впечатление. «Паучок» тут же очень заинтересованно спросил:
– А как помочь?
– Так ты же ябеда! – усмехнулась Люда.
– Никакая и не ябеда, просто девчонки в мальчишеский туалет не ходят. – Он подошел поближе к окну. – Так что я должен делать?
– Я сейчас спрыгну вниз, – сказала Люда, – а ты потом сбросишь мне обе эти сумки. Идет?
– Ты украла чужую сумку! – восхитился «паучок». Похоже, эта история стала ему здорово нравиться. – А чью? Ты мне можешь сказать?
– Вот когда ты сбросишь мне вниз сумки, тогда я тебе скажу, у кого я одну из них украла. Годится? – спросила Люда, начиная уже терять терпение.
– Годится! – обрадованно согласился малыш, предвкушая, как будет рассказывать эту историю в классе.
Люда отвернулась от «паучка» и, оттолкнувшись от подоконника, прыгнула вниз, стараясь не попасть на выложенную кирпичами окантовку клумбы. Она все-таки задела кроссовкой угол кирпича и оторвала липучку, но в остальном приземление оказалось удачным. Люда поднялась на ноги, отряхнулась и крикнула «паучку»:
– Кидай!
– Нет, ты сначала скажи, у кого украла сумку! – ответил хитрый мальчишка.
– У Сереги Николаева из 9-го «Б», – рассмеялась Люда.
Серегу Николаева боялась вся школа, и «паучок» от страха тут же сбросил на землю обе сумки.
Люда подняла их и задумалась. Ну прыгнула – и что дальше? Исмаилов может быть где угодно. Он вполне мог уже успеть впрыгнуть в проходящий мимо автобус и уехать куда глаза глядят, хоть в аэропорт Пулково.
Ни на что особенно не надеясь, Люда решила поискать его в старом сквере на другой стороне улицы. Сквер был таким заросшим и неухоженным, что в нем побаивались гулять молодые мамашки с детьми и бабульки с внучатами, зато на сдвинутых в кусты ржавых качалках любили тусоваться подростки двух соседних школ.
Пройдя несколько аллей и свернув к бывшему детскому городку, Люда увидела сквозь почти уже прозрачные ветви кустов чью-то сгорбленную спину. Похоже на толстовку Сеймура. Он даже куртку не взял в гардеробе. Люда раздвинула ветки. Точно. Это он. Сидит на поваленной, полусгнившей деревянной горке. Она нашла проход между кустами, перелезла через ржавого козлика, бывшего когда-то веселой изогнутой лесенкой, и опустилась на грязную деревяшку рядом с Исмаиловым. Он даже не пошевелился.
– Я принесла твою сумку, – сказала Люда. – Жаль, не знала, что ты без куртки.
– Да провались она… – задушевно проронил он, а потом развернулся к однокласснице и, облизнув сухие губы, спросил: – Ты меня презираешь?
– Надя только хотела сказать, что твоя мать пришла к директору. Вот и все, – ушла от ответа Люда.
– Да?! – вскочил с горки Сеймур. – А что она там несла насчет того, что все про меня знает?
