Похоже, их заметили, но, когда катер приблизился и заглушил мотор, стало понятно, что это рыбаки приплыли, чтобы проверить свои сети.
– Ну, блин, ваще!! – заорал толстый мужик в бушлате. – Глянь! Две утопленницы! Нет, моргают еще! Живые… слышь, Толян, тут две курвы нам всю рыбу распугали! Пловчихи хреновы!
На корме катера появился второй мужик с не менее неприятным лицом, заросшим черной с проседью щетиной. Он кинул безразличный взгляд на полуокоченевшие тела и, сплюнув, пренебрежительно отметил:
– Дачницы, мать ети… хозяин убьет, если без рыбы вернемся, давай хоть этих баб ему притащим. Они виновницы, пусть и отвечают, и отрабатывают, как умеют, отсутствие ушицы у хозяина.
– Точно, Толян! Ты гений! Поднимай баб на борт и личико им пока не порть до особого указания…
Зина плохо соображала, вернее, надеялась, что плохо соображает, и поэтому не поняла слова двух рыбаков. Но когда ее грубо, за волосы, вытащили из воды и в непосредственной близости от ее запутавшейся в сети ноги начали орудовать ножом, слова благодарности за спасение застряли у Зинаиды в горле. Зину и Машу кинули в трюм, не удостоив особым вниманием и не отреагировав на просьбы отвезти их на берег.
Мозг Зины наконец полностью включился в работу.
– Я его убью! – твердо озвучила свои мысли вслух Зинаида.
– Кого? – испуганно спросила Маша, стуча зубами от холода.
– Человека, который сбросил нас в воду.
– Он не в себе… – девочка засопела.
– Как раз в себе! Он знает, что ему грозит за совращение несовершеннолетней. Что молчишь? Думаешь, я ничего не поняла? Он совершил тяжкое преступление, отвечать за которое не хочет… вот и пошел на двойное убийство.
– Извините меня… – заплакала Маша.
– Ты ни в чем не виновата и не думай, что тебя за что-то будет наказывать судьба. Тебе двенадцать лет, ты еще ребенок, и не твоя вина, что рядом не оказалось взрослых, способных тебя защитить от извращенца. Это я виновата, Маша, но я растопчу эту гниду, как только выберусь отсюда, я накажу его, Маша, будь уверена… – сжала кулаки Зина.
Маша молчала, ей было стыдно оттого, что стало известно то, что она скрывала. Слышались грубая брань рыбаков, шум мотора и плеск воды. В трюме пахло гнилой рыбой.
– Дядя Коля казался мне очень добрым… – проговорила Маша, пользуясь тем, что в трюме было темно и Зинаида не видела ее. – Он не сразу обнаружил, что я ночую на станции, а когда случайно нашел, я очень испугалась, что он будет сердиться. Но дядя Коля не рассердился, он даже обрадовался и сказал, что мы вместе теперь будем хранить мою тайну…
– Сволочь… – не сдержалась Зина.
– А потом он стал все чаще и чаще подменять сторожа, чтобы остаться со мной… Он говорил со мной, кормил, поил чаем, читал… а когда случилась гроза, он лег со мной спать, чтобы я не испугалась… Затем дядя Коля попросил…
– Не надо, Маша! – прервала ее Зина. – Не говори ничего сейчас, если тебе это неприятно. Придет время, когда ты должна будешь рассказать людям все, как было, а сейчас не надо! В тот момент я тоже буду рядом.
– Я хотела вам рассказать, честное слово! У меня, кроме вас, никого нет, кому я могла бы довериться, – повысила голос Маша, – но он сказал, что вы будете брезговать мной и никогда не простите мне… Я испугалась и решила молчать, я не хотела терять ваше уважение и не хотела, чтобы меня выгнали со станции… В то же время я не хотела делать того, что требовал он… Мне было так плохо!
Зинаида прижала Машу к себе и, гладя по голове, прошептала:
– Успокойся! Все теперь будет совсем по-другому, я никогда не оставлю тебя. Забудь, как страшный сон, ты – сильная и умная, ты справишься, а я тебе помогу!
– Вы не будете презирать меня?
– Никогда! – заверила ее Зина, чувствуя, как внутри нее закипает гнев.
По заглохшему мотору и хождению ног по палубе стало понятно, что они куда-то приплыли. Резко открывшийся люк ослепил их светом.
– Вылезайте, курвы!
Зинаида помогла выбраться сначала Маше, а затем выбралась сама. Катер был пришвартован к деревянному старому причалу, от которого сразу же начиналась тропинка, ведущая через негустой лесок к виднеющимся домикам под веселыми черепичными крышами. Зинаида с Машей, прижимаясь друг к другу, пошли по тропинке. Мужчины, которые сначала спасли их, а затем похитили, не могли отказать себе в удовольствии погонять их сзади и материться. Зинаиде было очень тошно от того, что она не может защитить несовершеннолетнюю девочку. Единственной радостью, что они испытывали, было ощущение твердой почвы под дрожащими ногами.
«Господи, что они хотят от нас? – недоумевала Зинаида. – Ведут, словно на расстрел. Распугали мы рыбу, ну и что? Пусть приведут к своему начальнику, я поговорю с ним и даже предложу компенсацию».
А вокруг птицы чирикали и пели на все голоса, насекомые порхали с цветка на цветок, которых было множество на небольших лесных опушках, куда прекрасно проникало солнце.
– Красивое место, – тихо сказала Маша, проявляя наблюдательность своей натуры.
Зину вообще поражало ее поведение. Маша не плакала, не канючила, не просила их отпустить, а вела себя так, словно была взрослым человеком. Тем сильнее Зинаида начинала переживать за эту девочку, которая уже и так побывала в руках маньяка. Постепенно надежды Зинаиды на мирное разрешение
