только добрые и умные, но и очень красивые.
– Вот черт! – воскликнула она и постучала по столу, привлекая внимание бармена. – Амаретто, плиз!
– Что с тобой? – поинтересовался следователь.
– Ничего… мысли вслух. Я пытаюсь всегда держать в памяти, что Марко – идеальный мужчина, так ведь? Что ты думаешь как следователь?
– Я не женщина, но думаю, что он – алмаз! И я рад, что тебе повезло, честное слово…
– Да ладно, – не поверила она.
– Я знаю про твою нелегкую жизнь с пьяницей. Ты – хороший человек, и я рад за тебя, – подтвердил Григорий и заказал себе французский коньяк.
– «Хороший человек»… звучит почти как оскорбление, – произнесла Надя, понимая, что между ними сейчас происходит что-то очень важное… Она так долго этого ждала. Сердце бешено забилось.
– Да, ты хороший человек, и это не оскорбление, это комплимент, а что касается твоей внешности, ты и сама знаешь…
– Что? – попыталась она пококетничать.
– Что красивая… – смущенно ответил Григорий.
– Не может быть! Комплимент от тебя! Это же высший пилотаж!
– Успокойся! Это вовсе не означает, что ты можешь пускаться во все тяжкие. А эту свою деятельность с партией зеленых прекращай, добром это у тебя не закончится.
Надя тянула свой ликер, глядела на Григория и понимала, что ее такая ситуация устраивает на все сто. Ей нравилось, что этот мужчина смотрел ей в глаза… Странно, но она ни разу не вспомнила о Марко.
Чья-то тень упала на их столик, и Надя, очнувшись, оторвала свой взгляд от следователя и посмотрела на приблизившегося к ним человека.
– Мила?! – выдохнула она, глядя на подошедшую к ним девушку в мешковатом спортивном костюме и с наголо обритой головой. – Что ты здесь делаешь?
– Я гуляю… наслаждаюсь жизнью, а вы?
– Милочка, прости меня! – кинулась к ней Надежда.
– За что? Ты спасла меня!
– Мила, прости меня! – продолжала настаивать Надя.
– Да в чем дело?!
– Скажи ей все, – вдруг произнес Григорий.
– А тайна следствия? – удивилась Надя.
– Я, как официальное лицо, разрешаю, скажи, – повторил он.
– Садись к нам за столик! – пригласила Надя и крикнула: – Ту амаретто!
Ее глас был услышан, и симпатичные рюмочки для ликера из непрозрачного стекла появились у них на столе. Гриша продолжал тянуть свой коньяк. Надя рассказала все, что они узнали о Камилле, и опустила голову.
– Прости… Улики против тебя, но я не верю, что ты сумасшедшая и не помнишь, что творишь. Но надо что-то делать, эта женщина, она… она просто ошарашила нас, – сказала Надежда, имея в виду Зою Михайловну.
Камилла поглядела на своих друзей и тяжко вздохнула.
– Дорогая моя подруга и товарищ следователь, конечно, вы вправе не верить мне, но я не совершала ничего подобного, о чем вы мне только что поведали. Ничего!
– Мила! Расскажи! – вцепилась в ее руку Надя, едва не расплескав ликер. – Докажи Григорию, что ты невиновна!
– Я знаю это, – ответил Григорий, залпом допивая коньяк, – и это пугает меня, так как мы снова возвращаемся к отправной точке.
– Почему ты пришел к такому мнению, что Милка ни при чем? – радостно воскликнула Надя.
– Нельзя перечеркнуть многолетнюю дружбу рассказом какой-то бабки, которую мы не знаем. Еще при разговоре с ней я стал ощущать какой-то дискомфорт… Это на грани подсознания… я же говорил, всего лишь гипотеза…
– Она что-то не так сказала? Что? – прошептала Надя.
– Нет, говорила Зоя Михайловна очень складно, а вот ее внешний вид…
– А что с ней было не так?
– Она была ненастоящая, фальшивая, какая-то наигранная, как старая кукла, которую достали из старого бабушкиного сундука и забыли стряхнуть пыль, – проговорил следователь. – У меня такого рода интуиция идет на подсознательном уровне. Я не могу это объяснить, но я чувствую, когда человек лжет. Такая уж у меня работа. Эта бабулька рассказала нам историю о людях, хорошо нам известных… И где? В Италии, в художественной галерее. Не слишком ли много совпадений? А ее одежда, в ней явно было что-то не так… от одежды исходил запах лежалости, словно вещи вытащили из сундука, где они пролежали сто лет…
Надя слушала его, открыв рот. Теперь-то, когда Григорий разложил все по полочкам, она тоже увидела
