– Нет, конечно… Мы скажем, что сами пришли, – успокоила ее Татьяна.
– Ну ладно, – вздохнула бабка и перекрестилась, – как деревню пройдете, старый коровник увидите… Коров там уже сто лет нет, а вот люди обитают… А иногда из города приезжают на больших машинах. Тогда оттуда раздаются крики, и очень страшно становится, – перекрестилась бабка.
– Спасибо вам, – поблагодарили они ее и вышли из разваливающейся избы.
– В каких жутких условиях живет. Что она вообще ест, – покачала головой Таня, – где лекарства берет?
– Да доживает она, а не живет, и питается чем бог пошлет… Может, картошку на огороде сажает, да крупы кто купит…
– Я знала, что деревня вымирает, но не до такой же степени, – вздохнула Таня.
– Мужикам проще, глаза залили и отдыхают. Вроде и настроение получше.
За такой невеселой беседой они прошли всю деревню, где дома выглядели гнилыми, как отболевшие зубы, и увидели невдалеке длинное и страшное строение.
– Коровник, – со знанием дела сообщил Николай и остановился.
– Что? – не поняла Таня.
– Предлагаю разбиться по одному. Если вдруг там и правда опасно, то второй человек прикроет первого.
– Логично, – согласилась Таня.
– Еще бы, ты иди, а я схоронюсь.
– Так это я пойду прямо в логово? – ужаснулась она.
– Ну, не я же! Во-первых, ты кого-то ищешь, а не я. Как я узнаю, там твой сосед или нет? А во-вторых, оружие я тебе не отдам, буду тебя защищать, если что…
– Хорошо, – согласилась Таня, решив, что Николай отчасти прав.
А дальше началось для нее самое страшное. Одинокая женщина на подступах к коровнику под охраной охотничьего ружья – это сюжет для триллера. И его было бы интересно посмотреть с пакетом чипсов дома, лежа на диване. Но в главной роли сейчас выступала сама Таня, и это не могло ее не пугать. Подходя ближе к дому, она все больше пригибалась, стараясь остаться на ногах. У стены коровника с окнами вроде бойниц она услышала чью-то речь. Разобрать, о чем говорят, Татьяне не удалось, так как под ее ногами треснул какой-то мусор, и из коровника вышел кто-то в мохнатом тулупе и с черным лицом. Только белки глаз блестели в свете луны. Именно так должен выглядеть черт из табакерки. Таня окаменела на месте.
– Оба-на! Баба! – обрадовался черт. – Тебе чего?
– Какая еще баба? – Высыпавшие на улицу люди выглядели не лучше первого.
– Здравствуйте, – пролепетала Таня.
У чудищ был такой вид, словно они сейчас набросятся на нее и съедят.
– Какая фифа! – пискнуло одно существо, и стало понятно, что среди них есть еще и женщины.
И тут бальзамом на сердце Тани пролился звук знакомого голоса.
– Танька! Это – ты! Класс! Как ты сюда добралась?1 Ты мне поверила?!
– Павел?! Пашка, все-таки я тебя нашла! Это ты?! В таком виде! В таком месте! Какой ужас! Что здесь случилось?!
– Кто это? – шептались бомжи.
– Это моя хорошая знакомая! Соседка! Танечка, проходи, – отступил в сторону Павел.
Ей не очень-то хотелось идти в коровник, но уж больно убедительным было предложение.
Она осторожно прошла внутрь, и ее самые страшные опасения подтвердились. Это был настоящий барак. Земляной пол с деревянными настилами, с грязными тряпками вместо постели или спальных мест. Прямо по центру горел небольшой костер. На деревянных бревнах, старых ведрах вокруг него сидели люди.
– Вот так и живем, – развел перед ней руки Павел, – греемся, по очереди спим, чтобы не угореть. Все вместе…
– Что ты тут делаешь?! – ахнула Таня.
– Понимаешь, я плохо помню… Ты была права, да что ты, весь мир меня предупреждал, чтобы я бросил пить. Вот и допился. Пришли ко мне крутые ребята, предъявили документы, что квартиру я им свою подарил, взяли меня под белы рученьки и выкинули на улицу, вернее, даже сделали доброе дело, отвезли сюда… Все же крыша над головой, другие люди, попавшие в такую же ситуацию…
– Что за бред? Как подарил? – не понимала Татьяна, ежась от сквозняка в этом ветхом помещении.
– В том-то и дело, что не помню. Они показали документы, что я добровольно решил подарить квартиру.
– Кому?
– Я не знаю. Подпись моя точно!
– Но ты же был пьян! Это можно оспорить! Тебя развели!
– Как оспорить, Таня? О чем ты? Нет свидетелей, что я был пьян, я не состою на учете в наркологическом диспансере. Все по доброй воле. Мне объяснили здесь, что юридически я «профукал» все. Накрыло меня тут отчаяние, и телефон один появился, не скажу откуда, вот я и позвонил тебе, – пояснил Павел, выглядевший просто ужасно.
– Надо что-то делать! Это все равно нечестно! Тебя явно обманули! Что значит не доказать?! Ты не можешь здесь оставаться! – возмущалась Таня.
Люди обступили ее и с интересом рассматривали.
– Тише, не шуми. Зачем ты, Паша, ее вызвал? Ты же знаешь, что могут сделать с тем, кто много говорит? Плохо ты относишься к своей соседке. Очень плохо… Красавица, а у тебя есть что поесть? – засыпали они ее вопросами.
Павел отозвал ее в сторону и повел через весь коровник на другой выход.
– Мы куда?
– Молчи… Я хочу, чтобы ты убралась отсюда поскорее, и никому ни о чем не говорила. Они правы, зря я тебя сюда вызвал… Это был крик отчаяния, я не знал, что ты кинешься на помощь, да еще это захолустье отроешь. Здесь, Таня, работают серьезные люди, и адрес этого свинарника…
– Коровника, – поправила Таня, пояснив, – местные жители говорят, что раньше тут коров держали.
– Это меняет дело! – засмеялся Павел не очень весело. – Коровник звучит лучше, чем свинарник. Так вот, адрес этого коровника-свинарника идет юридически как адрес жилого дома, сюда нас всех и прописывают.
– Черные риелторы, – вздохнула Таня, никогда не думавшая, что когда-нибудь столкнется с ними сама. – Все равно надо идти чего-то добиваться, требовать… Так же нельзя! Надо привезти сюда комиссию! Пусть они посмотрят, какой это жилой дом!
Они вышли на улицу с другой стороны, и сразу же в нос ударил резкий нашатырный запах мочи и нечистот.
– Тьфу! – Она схватилась за нос, чуть не упав.
– Отхожее место, – спокойно пояснил Павел, который, похоже, уже привык здесь ко всему, да и от него самого пахло ничуть не лучше.
– А теперь смотри! – он развернул ее к небольшому лесу. – Видишь, возвышение на опушке?
– Вижу…
– Оно все покрыто холмиками.
– Вижу.
– Так вот, это могилки тех, кто чего-то требовал… Понимаешь, о чем я? Некоторые, конечно, и сами вымирают в этих условиях, но многих бандиты забивают до смерти, я сам видел… А я, Таня, не верю уже ни в какой закон, но очень жить хочу. Может, я не заслуживаю этого из-за своей никчемности. И здесь оказался по своей вине, тут мне и место. Только вот страшно хочется еще пожить, хоть и в этом аду, – сказал Паша и расплакался как ребенок.
Таня молча пошла к пригорку, покрытому заросшими и заваленными мусором могилами. Паша шел следом. В сознание ее заползал ледяной волной ужас.
– Как собак… Без крестов… – прошептала она.
