Бандиты вышли из подвала, сильно хлопнув дверью. Семен подполз к Герману.
– Боже мой, Гера…
– Главное – спокойствие, – прохрипел тот, – не все так плохо, как кажется. В следующий раз не говори, пожалуйста, отморозкам, что я что-то знаю. Ни хрена я не знаю, как нам выпутаться.
Кровь тоненькой струйкой текла у него изо рта все время, пока он говорил.
– Ты не сказал им?
– И не скажу, не хватало еще, чтобы ребят из лаборатории прикончили. И так на моей совести Катя.
– Что они с тобой делали? Пытали?
– Давай не будем о неприятном. – Герман сплюнул.
– Сколько их? – спросил Сеня.
– Трое, а двое вырубленных мной ранены. Инны Владленовны нет, она поехала заметать следы, – ответил Герман.
Тут послышались приближающиеся к железной двери шаги.
– Быстро ребята отдохнули, – попытался пошутить Герман, непроизвольно вздрогнув.
Тут послышался пронзительный женский крик.
– Отпустите меня! Куда вы меня тащите? Пустите! Помогите!
Дверь отворилась.
– Вот, курва! Парни, вы не соскучились? Пока не приехала Инна Владленовна и не решился вопрос о вашей судьбе, то есть о том, какой смертью вы умрете, эта девка посидит с вами. Эта стерва что-то вынюхивала вокруг дома и заглядывала в каждое окно. Так что, парни, балуйтесь последний раз в жизни! Курва, хоть и хромая, но симпатичная! – выдал длинную тираду лысый и, втянув девушку в подвал за волосы, швырнул ее к ним. После этого дверь закрылась. Девушка больно ударилась о каменный пол коленками, содрав с них кожу. Герман повернул голову и остолбенел. Перед ним в грязном и продранном в нескольких местах джемпере и длинной юбке сидела Катя собственной персоной и с ужасом смотрела на него.
– Катя? – в очередной раз сплюнул он накопившуюся кровь во рту.
– Я, – ответила она, усиленно моргая глазами, – Герман?
– Угу.
– У меня галлюцинации или с вашей внешностью произошли разительные перемены с того момента, как мы виделись в последний раз?
– Разительные – это именно то слово, – слабо кивнул он.
– Постойте! Так это та самая Катя, которую ты запер в подвале? – встрепенулся Семен.
– Она самая, – подтвердил Герман.
– Ты же запер ее в подвале своей дачи! Что она здесь делает? – продолжал удивляться Семен.
– Да, что ты тут делаешь? – спросил Герман.
Катя осторожно придвинулась к нему.
– Могу я тебя осмотреть? Знаешь, когда ты похитил меня и закрыл в подвале, я думала, что, если выберусь, просто убью тебя. Но ты вовремя подсуетился и сейчас находишься в таком состоянии, что бить тебя совсем не хочется, кто-то сделал это за меня.
Герман рассмеялся и закашлялся.
– Это точно, за тебя мне отомстили. Я, кстати, переживал, что оставил тебя одну в запертом подвале, но не могу сказать, что рад видеть тебя здесь. Ты, девочка, поменяла шило на мыло.
Катя даже не слушала его бред, она осторожно перебирала его рваную рубашку, пытаясь найти те раны на его теле, которые сильно кровоточили.
– Что они с вами сделали?
– Тебе лучше не знать, – снова закашлялся Герман.
– Куда тебя били? – спросила Катя, чувствуя, что ее охватывает паника от такого обилия крови.
– Куда только не били…
– Ты не можешь повернуться, я осмотрю живот? – попросила Катя.
Герман с трудом выполнил ее просьбу, перекрестив цепочку на руках.
Катя внимательно осматривала и ощупывала его тело, пытаясь стереть кровь своей кофтой. Герман изредка стонал. Она наконец-таки обнаружила три ножевых, глубоких пореза, из которых и сочилась кровь, перемазав его всего.
– Тут зашить надо. – Катя задумалась, потом попросила Семена: – Снимите свою футболку и порвите на полоски, я перевяжу хотя бы так.
Семен исполнил ее просьбу. Катя ловко перевязала голову Герману, его плечо, а вот с зияющей раной на груди что делать, она не знала.
– Надо свести края раны, чтобы ты не умер от кровотечения. У меня есть с собой иголка и нитки, – сказала она и сама испугалась того, что предложила.
