– Какие у вас еще ко мне вопросы? – спросила она, накладывая манжету прибора на свою руку и начиная измерять себе давление.
– Тебе нехорошо?
– Что-то как-то… так… сто на сорок, зато пульс сто тридцать. Герман, я сейчас умру, и в этом будешь виноват ты.
– Искусственное дыхание?
– Нет! Мне уже лучше! Дать вам направление на кровь?
– Я боюсь.
– Странно, ведь вы не трус.
– Кстати, в прошлый раз ты тоже посмелее была. Я хотел сохранить твои швы на груди, но мне не дали, перешили уже под анестезией. Кстати, хирург, зная, что меня вызволили из какого-то плена, подумал, что надо мной издевался какой-то маньяк, вышивая на живом человеке, – усмехнулся Герман и вдруг серьезно посмотрел на Катю. – У меня на теле много шрамов, но этот мне будет особо дорог. Похоже, что ты не пощадила и сердце.
Нина Степановна встала и решительно пошла к двери.
– Куда?! – закричала Катя, перепугавшись насмерть.
– В туалет! Могу я в туалет?! – сказала она безапелляционным тоном и, выйдя в коридор, пояснила очереди: – Очень тяжелый случай, придется подождать.
Никто даже не зароптал, так как все очень любили и уважали Екатерину Григорьевну.
– Катя, – взял ее ледяную ладонь в свои теплые руки Герман, оставшись вдвоем, – я хотел сказать…
– Не надо! Ничего не говори!
– Я хотел продолжить наши отношения, – все же сказал Герман.
– Наши отношения? – испугалась Катя. – Нет у нас никаких отношений!
– А я бы хотел их иметь, – серьезно сказал он.
– Ты шутишь? Нет, ты издеваешься надо мной? – поняла Катя.
– Я серьезен как никогда, – заверил ее Герман.
– Тебе мало красивых женщин, мало актрис, с которыми ты общаешься? Тебя потянуло на экзотику? – почти в отчаянии выкрикнула она.
– Зачем ты так? Но я не буду обращать внимания на твои реплики. Я знаю твою жизнь, в которой не было места нежности и любви, поэтому я буду очень терпелив и настойчив. А насчет актрис ничего мне не говори. Я не скрываю, что имею богатый опыт общения с женщинами, но… я впервые почувствовал, что могу остановиться, понимаешь? Я неделю, что провел в больнице, вспоминал не роскошных женщин, с которыми встречался, а разговоры Ивана Федоровича с тобой. Я тогда был счастлив, от тебя веяло заботой и пониманием. Я бы хотел возвращаться домой, где меня ждала бы такая женщина. Ты – редкий человек, Катя. Я считаю, что мне выпал уникальный шанс познакомиться с такой женщиной, как ты, и я не упущу его.
– Я не верю, – прошептала Катя.
– Дай мне шанс доказать.
– Я не хочу, ты губишь меня, Герман. Если я тебе нравлюсь по-настоящему, то оставь меня в покое! Мы разные люди и не можем быть вместе.
– Я бы только с тобой пошел в разведку, – сказал Герман.
– А ты спросил меня, хочу ли я идти в разведку? – ответила Катя.
– Не отталкивай меня, – умоляюще посмотрел на нее Герман.
– Я не создана для этого. У меня много пациентов, Герман, прошу тебя.
– Во сколько ты заканчиваешь?
– Герман, не надо…
– Я не уйду, тебе придется вызвать охрану.
– В два часа дня, – обреченно сказала Катя.
– Я буду ждать. – Герман поцеловал ей руку и вышел из кабинета.
Кате стоило больших усилий, чтобы собраться после его визита и продолжить прием.
В два часа она вышла из поликлиники с большой надеждой, что не увидит Германа, но ее надежды не оправдались. Герман стоял у ее собственной машины.
– Я уже не ожидала ее увидеть, – подошла к ней Катя.
– А я не знал, как вернуть. Иван Федорович пообещал сделать для тебя это, но он же и выгнал из дома. И сейчас я возвращаю тебе твой автомобиль.
– Спасибо… Сколько я должна? Много, наверное, потратили, выкупая его со штрафстоянки?
– Денег не потребовалось, успокойся! Только мои связи… Меня любит наша милиция!
– Спасибо, – еще раз поблагодарила Катя.
