– А где Кристина будет проживать? – продолжила свой допрос Стефания.
– А почему вы все спрашиваете у Германа? Я не глухонемая, – завелась Тина, – а проживать я буду у него в номере.
– Неужели? – потемнели красивые глаза актрисы.
– Совершенно верно.
– Что-то у меня испортился аппетит, – сказала Стефания и встала, – не забудь, у нас еще сегодня съемка, прервались только из-за твоей встречи с твоей новой пассией.
Стефания удалилась походкой модели по подиуму.
– У тебя с ней что-то было, – утвердительно сказала Тина и отпила морс.
– Не скрою, было, но прошло, и она не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь.
– Думаю, что у тебя много чего было. Бедная моя подруга, столько лет ждать и дождаться бабника! – вздохнула Тина.
– Я никогда не обижу Катю, – серьезно посмотрел на нее Герман.
Миша вынес на подносе то, что заказывала Стефания, и растерянно обернулся.
– А где?..
– Она ушла, передумала есть, – ответил Герман и спросил у Тины: – Ты будешь это есть?
– Да никогда!
Герман рассмеялся.
– Унеси, Миша, обратно, отдай какому-нибудь жвачному животному. Запиши все на мой счет. А сейчас, Кристина, пойдем, я отнесу твои вещи к себе в номер и познакомлю с нашим боссом – главным режиссером фильма Сергеем Сергеевичем Толстым.
– С удовольствием, – ответила Кристина, – мои друзья могут меня звать просто Тина.
– Намек понят.
Герман легко поднял сумку Тины и потащил во внутренний дворик к арочной резной двери. В темном холле с низким потолком их встретила полная моложавая женщина.
– Лариса Петровна, эта девушка будет жить у меня, – пояснил Герман.
– Ага, поняла! Как скажете, Герман, как скажете… Ну надо же, все как на подбор! – всплеснув руками, сказала Лариса Петровна.
– Вы это о чем? – спросил Герман.
– Да ни о чем! О чем? Об огурчиках малосольных, сейчас в кадушку закатала! Все как на подбор! О них и говорю, о ком же еще? Милок, я сейчас новый комплект белья принесу! – засуетилась женщина и исчезла.
– Мама Миши, у них семейный подряд, – пояснил Герман и повел Тину на второй этаж.
Его апартаменты действительно состояли из трех небольших комнат, мило, по-домашнему обставленных, выдержанных в одном стиле. Чувствовалось, что Герман проводил мало времени в номере, видимо в основном пропадая на съемочной плошадке.
– Занимай любую, – сказал ей Герман, расшторивая окно и пуская в комнату яркий солнечный свет.
– Тебя люди ждут, – сказала она, – я вещи потом разложу.
– Хорошо, тогда идем, возьми вон там на гвоздике запасной ключ.
Сергей Сергеевич Толстой в отличие от Германа явно не уходил на обед. Он сидел в компании какого-то парня и нервно курил. Увидев Германа, Сергей Сергеевич спросил:
– Ты вернулся и мы можем продолжить? Только я не понял, ты опять с этой девушкой? Она будет зрителем?
– Она будет художником у нас в штате и не говорите нет, чтобы мне не пришлось ставить жестких условий, – ответил Герман.
Сергей Сергеевич, мужчина с лысой головой, прикрытой бейсболкой, и с большим животом, с явной неприязнью посмотрел на Тину. Весь его вид примерно говорил:
«Какой ужас! Почему я должен брать к себе в штат всех шалав, с кем намерен встречаться главный герой? А ведь возьму, потому что не хочу нарываться. Каждый день съемок в Италии – золотой».
– Девушка возомнила себя художником?
– Я и есть художник, – ответила Кристина, решившая постоять за себя, – дайте мне лист бумаги и карандаш, и я вам это докажу.
Ее просьбу выполнили, и Тина в упор посмотрела на парня, сидевшего напротив режиссера и курившего одну сигарету за другой.
– Может, уступите место?
– Пожалуйста, – парень встал.
На вид ему было лет тридцать – тридцать пять, высокий, атлетически сложенный блондин, чем-то напоминавший шведа или прибалта.
– И прекратите дымить! – добавила Тина. – Вы что, дымовой завесой тут работаете?
