принадлежали мученикам за веру, которые усердием христиан были захоронены в этом месте вместе с драгоценностями; так их обнаружили, и была построена часовня мучеников веры, а головы поместили в оправу и превратили в почитаемую реликвию...'
От тяжелой болезни умер король Карл IX, на престол вступил его брат Генрих III. Генрих Наваррский продолжал оставаться фактически узником Лувра, но, в отличие от герцога Алансонского, планов о побеге больше не вынашивал. Он утешился в объятиях все той же Шарлотты де Сов, а также другой фрейлины Екатерины - мадам Руэ. По словам одного из современников, 'молодая изворотливая плутовка разжигала его влюбчивость и удовлетворяла все его прихоти'. Подослав к нему одну из самых способных своих учениц, Екатерина хотела таким образом окончательно успокоить гордость Генриха, заставить его забыть все его неудачные мероприятия, чтобы впоследствии сделать марионеткой в своих руках. Генрих до поры до времени не противился такому повороту дел.
Между Генрихом и Марго постепенно вырастало отчуждение. Марго этого не хотела, не хотел этого и Генрих, высоко ценивший свою жену. Но между ними встал король Генрих Третий, подсылавший своих верных слуг, в частности своего фаворита дю Гаста, открыто шпионить за Марго. Однажды король потребовал, чтобы шурин отослал горничную своей жены, некую Жигонну де Ториньи, у которой, по его сведениям, была дурная репутация. Но Марго была очень привязана к Жигонне и вовсе не хотела с ней расставаться. Тем не менее под воздействием Шарлотты де Сов, которая выполняла волю Екатерины, диктуя в постели Генриху свои желания, Генрих уступил просьбе короля и настоял на устранении Жигонны. Марго рыдала:
- Я больше не могу полагаться на мужа как на близкого мне человека.
Сколько раз Марго помогала мужу, сколько раз вставала на его сторону, даже когда это не было ей выгодно. А он, по сути, предал ее.
'Мы легко верим тому, что говорят нам люди, которых мы любим, - пишет Маргарита, имея в виду интриги Шарлотты, которая убедила Генриха в том, что Марго ревнует ее к нему. - Мой муж принял все это за чистую монету и отдалился от меня, а потом и вовсе начал меня избегать, чего раньше никогда не бывало. Какие бы фантазии ему ни приходили в голову, прежде он говорил со мной совершенно свободно, как с сестрой. Он знал, что ревновать я совсем не умела и ждала лишь одного - чтобы он был доволен'.
Герцог Алансонский не оставлял своих планов бежать из Лувра в герцогство Анжуйское. И 15 сентября 1575 года он все-таки совершил побег, встав во главе протестантской армии и придав своей коалиции видимость законности и легитимности, ведь он был братом короля. Настроение же Генриха III по этому поводу было самое что ни на есть скверное.
Поступок герцога вдохновил Генриха Наваррского. И отложенный на неопределенное время план побега вновь стал вызревать в его голове. 3 февраля 1576 года Генрих Наваррский под видом охоты на оленей покинул Лувр. Отлучаться самостоятельно он не имел права - ведь он продолжал оставаться узником. В предместье Санлиса к нему присоединились его верные друзья капитан и лейтенант королевской гвардии. Они сообщили ему, что король взбешен и что возвращение в Париж - дорога смерти и позора, все же другие пути ведут к жизни и славе. Генрих решил, что это знак судьбы, и отправился в свою Наварру, чтобы опять принять гугенотскую веру. Жену, Маргариту Наваррскую, он в свои планы не посвятил и тем самым глубоко оскорбил ее.
Марго немного успокоилась, когда получила от беглеца письмо, в котором он просил прощения за то, что не поставил ее в известность о своем побеге. А вскоре она опять не думала о своем муже плохо. Ей рассказали, что, пересекая Луару, Генрих сказал:
- О двух вещах, оставленных в Париже, я сожалею: о мессе и о моей жене. Хотя без первой я попробую обойтись. Но вот без второй не смогу - я должен скорей ее увидеть.
Король, полагавший, что его сестра знала о побеге мужа, обрушил на Марго 'весь пыл своего гнева', как вспоминает она в мемуарах. 'Если бы его не удержала королева-мать, он сотворил бы в отношении меня какую-нибудь жестокость'. По распоряжению короля ее покои были взяты в оцепление гвардейцами. А на просьбу отправиться вслед за мужем Генрих Третий ответил:
- Поскольку король Наварррский снова стал гугенотом, ваша поездка к нему невозможна. Все, что мы делаем, матушка и я, все это ради вашего же блага. Я скоро объявлю войну гугенотам и искореню эту презренную религию, которая причинила нам столько горя... Нет, вы никуда не уедете! Там наши враги.
Полгода Генрих Третий противился отъезду сестры в Наварру, к мужу. Между ними происходили такие диалоги:
- Я вышла замуж не ради удовольствия и вообще не по своей воле. Раз уж вы предназначили мне в мужья короля Наварры, то вы не можете помешать мне разделить с ним его судьбу. Я хочу отправиться к нему! А если вы мне не позволите, я просто однажды исчезну, положась на Провидение.
- Ну полно, сестра, - говорил король, - у нас будет время попрощаться.
- Раз я здесь торчу, мой муж может решить, что я веду здесь разгульную жизнь, - не унималась Марго.
- Неужели ваш муж не уверен в вас? - ехидно заметил Генрих III.
С требованием отпустить к нему жену посылал гонцов к королю и Генрих Наваррский. На это король отвечал:
- Я отдавал ее за католика, а не за гугенота.
Но это не было правдой. Генрих Наваррский отрекся от протестантской веры после свадьбы с Марго. Он продолжал настаивать: его жена должна быть рядом с ним. Тогда король решил пойти на шантаж: он отпустит к нему Маргариту только тогда, когда наваррец вновь примет католичество. А молодая королева Наваррская продолжала убеждать мать и брата-короля, что для нее 'оставаться в Лувре неразумно ни по соображениям смысла, ни по соображениям приличий'.
Когда Марго говорила о 'разгульной жизни', она была не далека от истины. Ведь за это время она успела стать любовницей весельчака и дуэлянта по имени Сен-Люк и оставить его ради молодого и обворожительного Луи де Клермона Бюсси д'Амбуаза. В де Бюсси она влюбилась серьезно. Он превозносил ее до небес и посвящал ей стихи:
Я не хочу ничего другого, кроме вас,
Моя жизнь - как темная ночь,
Если в ней нет света вашей любви.
Де Бюсси был бретером, который по любому поводу выхватывал шпагу. Владел он ей настолько хорошо, что мог драться одновременно с двумя-тремя соперниками. Храбрость и поэтичность этого нового кавалера покорили Маргариту. Де Бюсси продолжал прославлять свою любовницу новыми стихами:
Нет ни неба, ни ночи, ни дня
Без ваших глаз голубого огня.
Небо, солнце - вы все для меня...
Дю Гаст по-прежнему шпионил за Маргаритой и докладывал обо всем королю. Между ним и де Бюсси не могло не возникнуть конфликта. Зная ловкость и отвагу де Бюсси, дю Гаст подослал к любовнику Марго пять наемных убийц. Застигнутый врасплох, возвращаясь от Маргариты, полный ее любовью, де Бюсси отбился от нападавших. Он проткнул шпагой двоих, после чего остальные трое убежали. Де Бюсси отделался небольшой раной.
В конце концов бравада де Бюсси надоела королю, и поэту и возлюбленному Марго было приказано покинуть Париж. В последний раз он обнимал свою прекрасную даму одной рукой, другая лежала на перевязи как свидетельство поединка за любовь.
Маргарите было грустно расставаться с де Бюсси, но у нее было столько планов и дел, что она быстро забыла поэтичного любовника.
Полгода добивалась она от матери и короля разрешения поехать в Наварру к мужу. И вот наконец ситуация изменилась таким образом, что поездка в Наварру Маргариты стала не только возможной, но и очень желательной. Там, за Луарой, католики и гугеноты не прекращали междоусобиц, опустошавших страну. Екатерина вызвалась сопровождать дочь. Она давно вынашивала мечту собрать католиков и протестантов на конференцию, которая прошла бы в замке Нерак - резиденции Генриха Наваррского. Двух королев сопровождал кардинал де Бурбон, герцог де Монпансье и канцлер Ги де Фор, сир де Пирбак, поэт,
