— Подожди, подожди, — заинтриговалась Дображанская. — Ты хочешь сказать, мы в отличие от всех остальных, будем заранее знать, во что вкладывать деньги? В железную дорогу или…
— В кирпичный завод! — радостно окончила Маша. — В период строительной горячки цены на кирпичи подскочили в Киеве вдвое! А начало ХХ века — начало технического прогресса. Все только начинается! И если в купить 1870 завод, в 1860 землю, в 1896 кинотеатр… У нас в Башне лежит больше полумиллиона старых денег! — выхватила она аргумент, которым соблазнял ее Мир Красавицкий. — И что мы теряем, кроме Интернета? — обернулась ораторша к Чуб. — Даже родители переживать не будут, потому что им не о ком будет переживать! Мой папа родится, а мама — нет, и папа женится на другой, и у него рожусь уже не я. А у тебя, Даш, в роду вообще никто не родится, кроме дедушки Чуба — он станет академиком и умрет холостяком. А твои родители будут оба,— вернулась она взглядом к Кате, — но тебя у них не будет. Они захотят завести ребенка чуть позже.
— Понятно, я не успею у них появиться, — сказала Дображанская. — Они умрут до того.
— Они не умрут! — пританцовывая, вскрикнула Маша. — В том и смысл вашего родового заклятья! Если мы отменим Октябрьскую, в твоем роду никто не умрет! Кроме прапрабабушки Анны. Ни прабабушка, ни бабушка, ни твои папа и мама. Просто чуть позже у них родится мальчик.
— Мои родители выживут? — Катя дрогнула. — А меня не будет. Но мама будет жить. — Она замолчала.
— И Мир не умрет. Ведь мы не родимся! Даша не напоит его Присухой, он не полюбит меня, не попадет под Катину машину…
— Этого еще не хватало! — воскликнула Чуб. — Отказаться от Украины, ради того, чтоб спасти убитого убийцу? Черта с два! Не знаю, как вы, я против Отмены. Я сказала! Мое решение окончательное.
— Подожди, — бросилась к ней Маша. — Для тебя тоже есть свои фишки! Я приведу тебе всего один исторический факт. Именно в 1911 году по Крещатику впервые прошла женщина в шароварах. Ее появление произвело на киевлян большее впечатление, чем залп «Авроры»! На Крещатике ее окружила толпа, поднялся крик. О ней писали все газеты! Сам гласный киевской Думы Филипп Ясногурский, клеймил ее шаровары в статьях. Почитать его сейчас, можно подумать, что женские шаровары и стали причиной революции… А эта женщина сразу стала звездой! Не меньшей, чем Мата Хари, которая первая надела шаровары в Париже. Так вот, Даша, мы ее опередим!!! Первой женщиной в шароварах будешь ты! Представляешь, как здорово? Ты только подумай, какой ХХ1 век неудобный. Что здесь ни делай, никого этим не удивишь! Хоть наголо разденься, хоть на лысо побрейся…
— Бриться на лысо — сто лет как отстой, — буркнула Даша.
— Вот! А тут, проехалась по Крещатику на велосипеде, надела шаровары и о тебе уже говорит весь Киев!
— А если шорты? — сходу внесла рац-предложение Чуб.
— Тебя упекут в сумасшедший дом, — сказала Катя.
*****
Но, не смотря на всю Машину соблазняющую дипломатию, вряд ли бы кто-нибудь воспринял ее самоубийственное предложенье всерьез, кабы наступившею ночью над Старокиевской горой не загорелись три красных огня.
И еще до того, как Катя «полетела туда» — она увидела то, что горело красным на небе и сгорело синим пламенем на земле. Звезды слились в линии, линии сложились в улицы, улица набросилась на Екатерину Михайловну Дображанскую, и в ее середине она узрела здание одного из своих супермаркетов, лежащее в руинах.
— Катя! — вскликнула Даша.
Она смотрела на другой огонь и видела другую улицу.
— Катя, ты не знаешь, что за супермаркет стоял на улице Михаила Булгакова? Я видела… Мамочки… Твой? Кать, это твой?!
Зажав уши руками, склонившись в позе классической плакальщицы, Катя не плакала — орала от отчаяния.
Оттого что пол ее жизни лежало в руинах!
…еще не зная, что красных огня было три.
Примечания
1
Матриархат — (лат. mater (matris) мать + гр. arche власть) — предполагаемая эпоха в развитии доклассового строя, предшествующая патриархату. Матриархат характерен равноправием, а местами и руководящей ролью женщины в семье и общественной жизни.
2
«До убожества ограничен диапазон ее поэзии — поэзии взбесившейся барыньки, мечущийся между моленной и будуаром» — из обвинительной речи Жданова против Ахматовой.
3
По евангелию, Иисус Христос был распят на холме под названьем Голгофа. В романе «Мастер и Маргарита» Иешуа принимает смерть на Лысой горе.
4
Сестра Ирина умерла ребенком, сестры Инна и Ия умерли от туберкулеза в 1906 и 1922 году. Старший брат Анны покончил с собой в 1920. Младшего брата Виктора Ахматова считала погибшим. Только в старости она получила письмо, из которого она узнала, что он живет в Нью-Йорке.
5
Для тех, кто по чистейшей случайности не слышал бородатый анекдот, автор приводит его целиком:
