С недоброй ухмылкой Выверзнев отключил сотовик и вошел в подъезд. Незримая война с бывшим участковым вступала в новую фазу…
На промежуточной площадке между вторым и третьим этажами в уголке притулился начекалдыкавшийся бомж. Поравнявшись с пьянчужкой, полковник приостановился и достал сигареты.
– Всем накрыться хвостом… – процедил он, прикуривая. – Быть на местах, носа не высовывать…
Спрятал зажигалку и бодрым пружинистым шагом взбежал по ступеням. В глазах сияли звезды – большие и светлые. Всего два обстоятельства тревожили теперь Николая. Первое – это удивительная сговорчивость Африкана. Как-то уж слишком легко согласился протопарторг изменить место встречи – и вроде бы ничего не заподозрил, что уже само по себе вызывало смутные подозрения. Но это ладно, с этим разберемся. А вот о втором обстоятельстве, честно говоря, даже думать было страшновато. Потому что называлось оно – Ника Невыразинова…
Притушив звезды в глазах и вообще убрав с лица какое-либо подобие знаков различия, Николай Выверзнев с озабоченным хмурым челом (скромный работяга-подполковник) ступил в комнату, где немедленно был исцелован Никой и лишен покупок.
– Я там своим приказал, чтобы не светились… – буркнул он, поворачиваясь к Панкрату. – И ты тоже давай с «херувимами» разберись… А то расхаживают, понимаешь, по тротуару в рясах, в бронежилетах…
Будучи профессионалом, Выверзнев редко опускался до лжи и зачищал концы преимущественно с помощью правды. Кроме того, на улице за ним, разумеется, следили и просто не могли не заметить, что до мини-маркета и обратно он шел, не отнимая трубки от уха.
Квартира звенела Никиным щебетом, с грохотом разъезжалась мебель, дребезжала посуда, над раздвинутым столом парашютно взметнулась скатерть… Подготовка к историческому чаепитию шла полным ходом…
К девяти часам начали собираться встревоженные гости. Все они были знакомы Николаю, поскольку все на него работали. При виде контрразведчика, обомлев, замирали – и, с опаской косясь на главарей, подсаживались к накрытому столу.
– Ну так где он, ваш Африкан?.. – вот уже, наверное, десятый раз капризно вопрошала Ника. – Чай стынет!..
Протопарторг не спешил. Будет печально, если, заподозрив провокацию, он не придет вообще… Подобная мысль, судя по выражению лиц, пугала Панкрата с Аристархом не меньше, чем самого Выверзнева. Страшнее могло быть только одно: Африкан ничего не почуял – и в самом деле скоро явится…
Без пяти девять Кученог, чьи волосы уже не облепляли узкое мятежное чело подобно струйкам смолы, но пушились и кудрявились от чистоты, приказал затворить окна, задернуть шторы и, скособочившись сильнее прежнего, настроил приемник на волну Лыцкого радио.
– …разучиваем цитаты из Святого Писания, – любезно известил прекрасный женский голос. – Итак: «Не любите мира, ни того, что в мире…» Первое соборное послание апостола Иоанна. Записали?.. Отлично! Следующий стих: «Отрясите прах от ног ваших…» Евангелие от Матфея. Записали? Прекрасно!.. «Не сотвори себе кумира!..» Вторая заповедь Моисеева… А теперь все вместе – хором!..
И в динамике запели – стройно, мощно и душевно:
Отречемся от старого мира,
Отрясем его прах с наших ног!
Нам не нужно златого кумира…
Далее в пение мелодично вплелся дверной колокольчик. Это пришел Клим Изузов и с ним кто-то еще – впоследствии оказавшийся Африканом. Никем не узнанный, протопарторг сел прямо напротив Выверзнева и, поскрипывая стулом, осмотрелся. Встретившись взглядом с полковником, подался к нему через стол и дружески полюбопытствовал вполголоса:
– А ты, мил человек, случаем, не из контрразведки?..
– Ну почему же случаем?.. – холодно отозвался тот. – Из контрразведки…
– И в чинах небось?..
– В чинах…
Неузнаваемый протопарторг уважительно кивнул. А может, просто спрятал усмешку, наклонив лицо…
За окном куранты на Ефреме Великом внятно пробили девять, и участники сходки, внезапно прозрев, увидели, что Африкан-то – вот он, уже среди них… Онемели все – даже динамик. Даже Ника! Протопарторг поднялся, кряхтя, и отвесил собранию низкий поклон, что, учитывая его корпуленцию, было не так-то просто сделать.
– Каждому – по потребности… – протяжно молвил он в звонкой предрасстрельной тишине. Собравшиеся шевельнулись – и встали.
– Воистину по потребности… – прошелестело в ответ – испуганно и нестройно.
– Аминь… – с удовлетворением заключил протопарторг и дал знак садиться.
Перед тем как сесть, все перекрестились – в том числе и Выверзнев. Поступок подкупающий, но рискованный: Николай был без бронежилета, зато в пиджаке, заговоренном от клинка и от пули. После крестного знамения чары, ясен хрен, развеялись, и теперь только оставалось надеяться, что ни перестрелки, ни поножовщины сегодня тут не приключится…
– Африкан! – опомнившись, взвизгнула Ника, и Выверзнев зажмурился, не решаясь даже представить, что произойдет дальше. Панкрат с Аристархом, видимо, сделали то же самое.
– А ты разливай, девонька, чай, разливай… – благостно и неторопливо молвил в пятнистой вибрирующей темноте голос Африкана. – А косыночку-то кумачовую – повяжи, повяжи, будь ласкова…
