Да, но где гарантии, что с каждой новой ночью из центра незримой зоны не пойдут одна за другой все новые и новые волны? Может быть, тоненькая иголочка, вонзившаяся вчера в сердце, это только начало?.. А потом как обрушатся на тебя разом все стрессы, которые ты в течение жизни ближним своим устроил, – мама родная!.. «Нет, если мотать, то сейчас…» – поднимаясь по лестнице, бессмысленно повторял Колодников где-то слышанную сегодня фразу.
На лестничной площадке второго этажа Алексея поджидал сюрприз. Вместо знакомой, обитой дешевым черным дерматином. двери с кривоватым номерком из тонкого белого металла, его встретила броневая плита на мощных петлях. Точь-в-точь как в подвале райотдела, только забивающийся засов приварить – и будет один к одному… Вдоль перил по лестнице тянулись на третий этаж отсвечивающие смолой кабели электросварки. Где-то наверху трещал электрод, по косой стене пролета метались бледные отсветы. Колодников поднялся до промежуточной площадки, взглянул. Точно такую же броневую дверь собирались навешивать в бывшей Борькиной квартире. Не иначе, Димкина работа… Вполне возможно, что уже пробивают перекрытие и ладят внутреннюю лестницу на второй ярус.
Алексей растерянно побренчал старыми ключами на брелоке и нажал кнопку звонка. Открыл Димка. Ни дать ни взять – капиталист в чистом виде. Спрут-эксплуататор. Рубашка, галстук. В зубах – дорогая сигарета, в свободной руке – роскошный блокнот с деловыми записями.
– С чего это ты вдруг? – спросил Алексей, озадаченно разглядывая металлическую коробку двери.
– А как же? – вполне серьезно отвечал ему Димка. – Самое время… А то, знаешь, кое-где уже ходят по квартирам. Откроешь – а там толпа такая! Свяжут тихонько, не увеча – и давай мебель выносить… А что ты с ними сделаешь? Вырубить нельзя, стрелять – тоже…
– Хм… – Алексей все еще качал головой, диву давался. – Слушай, но ведь это же, наверное, недешево стоит… Где ты столько денег-то берешь?
Сын нахмурился и с гулким звуком, отдавшимся неприятным воспоминанием в костях Колодникова, закрыл страшенную дверь.
– Я ж тебе говорил уже: на квартирах сижу…
– Позволь! Но ведь ты же, как я понимаю, их не на свои скупаешь…
– Понятно, что не на свои, – недовольно сказал Димка.
– Так что же – на зарплату двери навешиваешь?.. – не отставал наивный Колодников.
– Какую зарплату? – оторопел Димка. – Да не, па… Тут все просто… На руки даем одни бабки, а в договоре пишем другие. И нам навар, и тому, кто продает… А то наложка до трусов разденет… Ну, тут и я, типа, срубаю… по мелочи.
– Та-ак… – протянул не без ехидства Колодников, сбрасывая туфли. – А как на такие штучки смотрит Святое писание?..
– Как смотрит? – не понял Димка. – Нормально смотрит. Про это даже притча есть…
– С ума сошел? – сказал Алексей. – Какая притча?
Димка вроде бы слегка обиделся. Нахмурил брови и вынес из своей комнаты уже слегка потрепанную толстенную Библию.
– Вот… – сказал он, не глядя разнимая книгу на самой длинной закладке. – Вот отсюда, с пятого пункта…
– Не пункта, а стиха, – проворчал Колодников, принимая раскрытую книгу и поправляя очки.
«И призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он же сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее напиши: пятьдесят…»
– Погоди, погоди!.. – всполошился Колодников. – Это что?.. Это где такое?..
– От Луки, – невозмутимо отозвался Димка.
– Что?.. А! Ну да… Верно, от Луки… – И Алексей в смятении продолжал читать странную притчу, на которую он как-то раньше не обращал внимания.
«Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми свою расписку и напиши: восемьдесят. И похвалил господин… – моргая, читал Алексей, – управителя неверного, что догадливо поступил…»
– А! Ну так написано же: «неверного»!.. – обрадованно и в то же время как-то не слишком уверенно сказал он.
Димка наморщил лоб.
– Ну так это… Он же когда был неверным?.. Типа, когда имение господина… как это?.. расточал… А когда стал расписки брать… тот его похвалил, типа…
Обескураженный Колодников пробежал страницу до конца и, не найдя, что ответить, молча вернул книгу сыну.
– А… мама где? – спросил он.
– Наверху… – Димка указал на потолок. – По телефону теть Марине звонит… – Он унес Библию в свою комнату и вскоре вышел, бренча связкой каких-то не виданных еще Колодниковым ключей. – На вот… Это – от верхней двери, а это – от нижней… А старые эти свои – выбрось…
Глава 22
Вернувшаяся сверху Александра сильно расстроилась, узнав от Колодникова, что ему так и не удалось выяснить, когда же наконец издательство намерено заплатить за корректуру. Даже всплакнула слегка.
– Мам… – лениво и укоризненно басил выглянувший на плач Димка. – Ну чего ты, мам?.. Это ж не деньги…
