Приблудные

ту сторону Мурыгин не ходил ни разу.

— Козел!.. — заругался Костик, пытаясь очистить обувь подтаявшим снежком.

— Кто? Не я, надеюсь?

— Да этот! Который себе за овражком участок оттяпал… Ну я ему сделаю!

— Что ты ему сделаешь? Всех кур ночью передушишь?

— Еще не знаю. Придумаю что-нибудь… Так где они, эти твои Пузырьки?

— Там… — Мурыгин не слишком уверенно махнул рукой. — За рощей… Давай-ка лучше к дамбе. Может, автобус придет…

И заскользили они по насыпи к дамбе.

Вскоре ивняк кончился. Справа раскинулось обнесенное колючей проволокой учебное поле, принадлежащее базирующейся неподалеку части МЧС, откуда, скорее всего, и приезжала позавчера многострадальная гусеничная амфибия. Из крохотных вороночек во влажном снегу торчали мертвые стебли бурьяна. По всей территории растопырились щиты с предупреждающими надписями и ржавели какие-то выстроенные рядком болванки: не то оболочки бомб, не то ракетных боеголовок.

Слева замаячила бетонная коробка. Считалось, что ожидающие автобуса дачники могут укрыться в ней от непогоды. На пятачке перед переездом никакого автобуса не обнаружилось — стояли только две легковушки и пикапчик, кажется, принадлежащий владельцу исчезнувшего строения в романском стиле. Водители, покинув салоны, яростно бранились. Двое убеждали в чем-то третьего, а тот, судя по жестам, упорно стоял на своем. На дамбу въезжать не отваживались. Зато кое-кто, видать, попытался уже одолеть ее в пешем строю — пальтецо на одном из спорщиков было от поясницы и ниже замарано мокрой глиной.

Наконец упорствующий вырвал плечо, за которое его пытались удержать, и решительно двинулся к переезду. Дальше ему, правда, пришлось прыть свою умерить: разбитая вдрызг дорога состояла из бугров и полных талого снега рытвин, ногу поставить некуда.

— Внимание… — предвкушающе произнес Костик.

Умб!..

Смельчака уложило на спину. Ошалев, кинулся вспять на четвереньках. Встретили его шумно.

— А ведь предупреждали умные люди… — сказал Мурыгин. — Ну что? Пойдем узнаем последние новости…

Однако, стоило приятелям подойти поближе, за новостями кинулись к ним.

— Арсентьич… быть-мыть… Откуда? Оттуда?!

Без шляпы и в измазанном глиной пальто Тимофей Григорьевич Тарах был неузнаваем. Во всяком случае, издали. Выходит, это именно он, уже испытав на собственном опыте, насколько неприятен умб в такую погоду, пытался удержать смельчака — и не смог.

— Мы… с тыла шли… через луг… — несколько оторопев от нежданной встречи, ответил Арсентьич.

— Слышь… обнть… Что там?..

— Где?

— Перед овражком… мыть-быть!..

— Ничего, — сказал Мурыгин. — Уже ничего. Ни домов, ни колодца…

— Давно?

— С утра.

Вопросы кончились. В тягостном молчании все посмотрели на черно-серую дубраву, заслоняющую места, где раньше стояли дачи. Шуганутый остервенело обирал грязь с рукава.

— Не знаешь, автобус будет? — спросил его Костик.

— Нет, — буркнул тот. — Возле завода теперь в объезд надо, а он там не пройдет…

— Почему в объезд?

Пострадавший насупился и промолчал.

— Ползавода накрылось… — с кривоватой шальной ухмылкой пояснил третий водитель. — Шоссе, проходные, ремонтный цех…

Мурыгин изменился в лице.

— Костик… — шепнул он, беря Стоеростина за локоть. — Давай-ка отойдем потолкуем…

Отошли.

— Слышал?

— Ну.

— Приперло, Костик… Кончились наши отсрочки. Завод — не дача. У них там в цехе эмальпосуды каски делают… А дальше-то, дальше, прикинь! Дальше — плотина… ГЭС! Стратегический объект… Представляешь, что сейчас будет? Ты вспомни, кто у нас дивизией командует!

— Кто? — ошалело спросил Костик.

— Генерал Бурлак!

При всей своей аполитичности о Бурлаке Стоеростин был наслышан.

— Это тот, что ли?.. Из Чечни?

— Вот именно… Короче, давай выбирать. Или упасть кому на хвост, чтобы в город отвез… Только тогда, учти, назад хрен вернемся… Оцепят, дорогу перекроют…

— Или?

— Какое тебе еще тут к черту «или»?

Глава 10

Они отступили к мегалитическому сооружению, возле которого раньше останавливался автобус, присели на лавку из железных труб под неплотно состыкованными бетонными плитами навеса, стали прикидывать, как жить дальше.

— Ты понимаешь?.. — зловеще шелестел Мурыгин. — Бурлак — не Обрыщенко. Он же за все эти объекты в ответе! Он же может и военное положение объявить, и зачистку устроить…

— Любопытно было бы посмотреть… — заметил Стоеростин. — Во-первых, что зачищать? И от кого?

— А! Сперва подеремся, потом разберемся… О другом думай! При зачистках обычно страдает кто? Мирное население. А в данном случае мирное население — это мы с тобой… Соображаешь?

— Н-ну… начнут-то наверняка с завода…

— Начнут с завода. А потом?.. Костик, пойми: если во что-то вмешалось государство, лучше держаться в сторонке. Как бизнесмен тебе говорю! Давай попрошу Тараха — отвезет…

После этих слов Стоеростин совсем приуныл. Ссутулился, обмяк, уронил плечи.

— Что не так? — спросил его Мурыгин.

— Все не так… Не хочу я никуда отсюда!

— Ну, знаешь!..

Бетонный короб пошатнуло. Скрипнули плиты, стрельнуло мелким щебнем, крякнула, идя на разрыв, арматура. Как вскочили, ни тот, ни другой не помнил — оба очутились разом у земляной насыпи, по которой сюда пришли. То ли показалось, то ли в самом деле, но асфальтовое полотно лениво колыхнулось. Автовладельцы, ополоумев от страха, кинулись к машинам, плюхнулись на сиденья. Двое рванули с места, третий застрял на старте.

— Бегом к нему!.. — сипло скомандовал Мурыгин. — Пока не завелся…

Но тот уже завелся. Серая «девятка», взвизгнув покрышками, ушла вдогон. Достигла поворота и тоже скрылась из глаз. Стало тихо. В дубраве орали вороны.

— Что это было? — с запинкой спросил Стоеростин.

Сергей Арсентьевич не ответил. Одна из ворон шумно опустилась на снежное месиво рядом с дамбой и, посомневавшись, клюнула некий таинственный предмет серого цвета, вскоре перевернутый и