с явными признаками гормональной недостаточности. Ратмира немедленно затолкали, зацепили картонным плакатиком, на котором значилось коряво и крупно: «Президента – в намордник!»
– Мужчина! А вы почему такой несознательный? Почему вы не идёте протестовать?
– Против чего? – не понял Ратмир.
– Нашла кого звать! – перекривившись, одёрнула агитаторшу кряжистая, обильно татуированная товарка. – Сам из таких – не видно, что ли?
У парапета двое МОПСов провожали разрозненную эту процессию вполне равнодушным взглядом. Видимо, опять стряслось что-нибудь судьбоносное. Откуда-то подсунулся старикан в пыльно-чёрном костюме, на лацкане которого тускло отсвечивали крестообразные и звездовидные регалии.
– Р-разнагишались! – гневно молвил он и ткнул в асфальт палкой. – Протестантки… голосистые! Там не протестовать – туда гранату кинуть разок…
В голове немедленно зазвучал зачин полузабытого стишка:
– У тебя что, дед, гранат много? – осведомился позабавленный Ратмир.
– Да уж одна-то найдётся! – отрезал тот.
Ратмир хмыкнул, покрутил головой и пошёл своей дорогой, с удовольствием восстанавливая в памяти охальные строки:
Где-то он уже с этим дедом встречался.
Приобретя в магазине кожгалантереи бумажник, двинулся к реке. Там, как и было задумано, он упокоил на песчаном дне опустошённое портмоне Льва Львовича и, разложив деньги по отделениям нового кошелька, огляделся. Нигде ни души. Все ушли протестовать. Над безлюдным сильно замусоренным пляжем возносилась круча с двумя разбегающимися тропинками. Левая стёжка уползала по склону в городской парк, правая вела к малому предприятию Лорда Байрона.
Возможно, Лорд Байрон, лёжа в своё время под столом во время заседаний, тоже, подобно Ратмиру, не слишком прислушивался к людским речам. Во всяком случае, капиталец он сколотил куда скромнее, нежели Адмирал. Уйдя с поводка, арендовал шесть соток пустыря под учебную площадку, плату за вход взимал умеренную, давал частные уроки мастерства – словом, концы с концами сводил, но не более того. В данный момент он натаскивал будущего шар-пея, хотя, по мнению Ратмира, приостановившегося понаблюдать снаружи за дрессурой, о будущем говорить не стоило, поскольку лет воспитуемому было многовато. Фактура у толстячка имелась, но, судя по всему, на четвереньки он стал недавно, если не впервые. Особенно не давалась ему команда «сидеть» – никак не мог достать травы ягодицами. А вот подход к столбику выполнил на удивление удачно – вероятно, увлекался когда-то борьбой сумо.
Сам мэтр монументально возвышался в центре площадки, благосклонно взирая на давно уже вывалившего язык ученичка. Иногда лишь скупым жестом подзывал к себе и вполголоса указывал ошибки. Песочного цвета костюм, розовый коллекционный галстук. На лацкане, обратите внимание, ни значка, ни медальки. Это лишнее. Известно, что награды свои Лорд Байрон надевает только раз в году – на парад в День Собаковода, причём, далеко не все. Два килограмма регалий – шею сломишь!
И лицо у мэтра породистое, внушительное, под стать прикиду. Дорогая, выделанная возрастом кожа.
– Ползи! Ползи! – негромко, но властно прикрикнул он на воспитуемого, выполнявшего весьма непростое для новичка задание – доставить поноску полуползком.
Ратмир усмехнулся. Вспомнилось, что на первом курсе зверюга Цербер требовал не только выполнения данной команды по разделениям, но ещё и заставлял зубрить всю эту дребедень наизусть.
«Для переползания на получетвереньках встать на колени и опереться на предплечья или на кисти рук. Подтянуть согнутую правую (левую) ногу под грудь, одновременно левую (правую) руку вытянуть вперёд. Передвинуть тело вперёд до полувыпрямления правой (левой) ноги, одновременно подтягивая под себя другую, согнутую ногу, и, вытягивая другую руку, продолжать движение в том же порядке».
До сих пор в памяти сидит.
Приняв у старательного толстячка поноску, маэстро взглянул на часы, одобрительно потрепал воспитуемого за ухом.
– Хор-рошо отработал пёс, – похвалил он и, выдержав паузу, резко скомандовал: – Место!
Кандидат в шар-пеи подхватился и со всех четырёх ног неуклюжим галопом припустил к низкому зданию раздевалки. Лорд Байрон проводил его задумчивым взглядом, затем обернулся и увидел стоящего по ту сторону сетки Ратмира.
– Ба! – молвил он. – Какие люди!
– Приветствую вас, Василий Степанович, – отозвался тот. – Вот шёл мимо…
– Да уж ясно, что мимо… – Мэтр шагнул к сетчатому ограждению, извлекая на ходу из кармана свёрнутую в трубку газету, но тут под ноги ему подвернулась розовая пухлая дамочка средних лет, изображающая не то коккера, не то болонку. Одна из тех любительниц, что, оплатив час беготни по площадке, имеют потом наглость именовать себя ученицами самого Лорда Байрона. Едва с ног не сбила, дурёха, за что немедленно заработала хлёсткий удар газеткой по звонкой бездарной заднице. Радостно взвизгнув, метнулась прочь. Ну теперь уже точно ученица!
– Значит, говоришь, украсть пытались? Славно, славно… Поздравляю… – рокотал мэтр, потряхивая нечаянным средством воспитания. – Купить-то успел? А то «Парфорс», сам знаешь, газетёнка скандальная, расхватывают быстро…
– Успел. Последнюю…
– Ну, на, мою ещё возьми, – великодушно предложил Лорд Байрон, просовывая газету в ячейку сетки- рабицы. – Тебе-то нужнее…
– Спасибо… – поблагодарил Ратмир. – Василий Степанович! А почему вы в Госпитомнике не преподаёте?
