находится в Шереметевском доме. — 6.07.1927.)
7.02.1927
АА училась в Смольном институте (меньше года), в третьем, по другому счету — в пятом классе (была в голубом платье; можно установить по этой примете). Не вынесла 'запертости' и упросила родителей (отец ее еще не был в отставке — это кстати) взять ее из Смольного.
В царскосельской Мариинской гимназии АА была седьмой, шестой, пятый, четвертый (проверить — П. Л.) классы (третий класс — в Смольном), а второй класс пропустила вовсе — жила в Евпатории и готовилась к первому классу дома. Подготовлял ее гимназист седьмого класса Миша Мосарский — очень бедный, некрасивый еврей, но очень умелый педагог, подготовлял АА даже по Закону Божьему, несмотря на то, что был евреем. Платили ему двадцать рублей в месяц. Он приходил к АА заниматься.
АА поехала в Киев, выдержала все экзамены хорошо и поступила в первый (старший) класс киевской гимназии, которую и окончила. (Экзаменов в Киеве АА совершенно не помнит.) Подруг у АА не было в Киеве вовсе, АА помнит только две-три фамилии, да и то очень смутно.
АА о преподавании в царскосельской гимназии говорит, что оно было о ч е н ь плохо поставлено. Многие учителя были только со средним образованием, гимназия была оборудована очень плохо, помещение было очень тесное. Учили АА очень плохо.
Ходила она заниматься приватно к француженке (Mme...) и к немке (фрау Шульц?).
В Киеве преподавание поставлено было лучше, но и там все-таки неважно.
АА читала эти дни монографию Леонардо да Винчи — Волынского. Возмущена этой книгой предельно. Книга совершенно ненаучная и пропитана лживой преднамеренностью от начала до конца.
Вчера у АА был В. К. Шилейко. Потом — Е. Данько, возмущенно рассказывавшая АА небылицы о Сологубе, которым верит сама; небылицы, распространяемые художником Соколовым из Госиздата. У АА сегодня была Вера Алексеевна Фехтер (сестра жены Недоброво). АА встречалась с ней в прежние годы (до революции), не очень часто — на обедах и т. п., близости никакой не было. Потом случайно встретилась с ней в 21 (22?), перед отъездом Лурье за границу — когда та ходила к О. Судейкиной, с которой были в приятельских отношениях (на 'ты' была) — тогда встречались несколько раз. Потом опять не встречались. Последний раз В. А. Фехтер была у АА год назад. В 21 (22?) г. АА возмущало желание В. А. Ф. влезть в ее быт (пример: перед отъездом Лурье к АА пришла В. А. Ф. АА сидела и плакала (плакала — держа в руках письмо с известием о смерти Ии — сестры АА). В. А. Ф. решила, что АА плачет из-за отъезда Лурье и стала утешать ее: 'Он вернется', — и т. п. АА тогда довольно невежливо отвергла ее соболезнования).
13.02.1927
Вечером был у Ахматовой. Она лежит. Застал у нее Шилейко. Пунин в соседней комнате — не хочет встречаться с Шилейко, ждет его ухода и злится. Ахматова, не желая сердить Пунина, хочет, чтоб Шилейко скорей ушел, но нелогично просит его посидеть еще, когда он собрался уйти. Ей кажется, что Шилейко грустный, и ей жаль его.
Пунин сегодня утром приехал из Москвы (уехал туда 6-го февраля).
11.03.1927
О Шилейко.
Пример, показывающий тяжелый характер В. К. Шилейко. Утром сегодня я был у него. Когда я уходил, он попросил меня опустить письмо Вере Константиновне Шилейко, но опустить в ящик трамвая, а не в простой ящик (завтра и послезавтра праздничные дни, и он боится, что письмо, если его опустить в простой ящик, не пойдет в Москву сегодня). Письмо я взял, но, не дождавшись трамвая с ящиком, бросил его в простой почтовый ящик. Под вечер Шилейко пришел к АА. Оттуда позвонил мне и узнал от меня, что письмо я опустил в простой ящик. Через час я пришел к АА. Шилейки у нее уже не было, а АА была расстроена и рассказала мне, что Шилейко, узнав о том, что письмо я бросил в простой ящик, страшно рассердился, огорчился и набросился на нее (при чем здесь АА?). Надулся и долго говорил ей, что 'вот, он хотел заниматься сегодня вечером, а теперь вечер испорчен, он работать не может, и т. д.', при этом все свое неудовольствие обращал на АА и, расстроив ее, ушел. Надо добавить только, что письмо было отнюдь не спешное, не важное самое обычное письмо жене.
О Рыбакове.
АА сегодня говорила о Рыбакове. Говорила, что он к ней относится с большой доброжелательностью и заботливостью. Всегда старается всучить ей деньги, сделать ей всякие одолжения.
О Шилейко и Пунине.
АА по поводу сегодняшних нападок на нее Шилейко (из-за пустяков, к тому же не имеющих к ней никакого отношения) говорила о Шилейко, о тяжести его характера, о манере его надуваться и изводить ее несправедливыми и продолжительными упреками по всяким значительным, малозначительным и вовсе незначительным поводам. Когда Шилейко впадает в неудовольствие, с ним немыслимо продолжать разговор, немыслимо ни до чего договориться. Он надувается и очень зло изводит АА. Чрезвычайно неуживчив и тяжел в общении.
АА говорила, что никогда Пунин не расстраивает ее так, как расстраивал и расстраивает до сих пор Шилейко. Пунин горяч, вспыльчив, но даже когда он 'бушует', это не бывает тягостно. С ним всегда можно договориться.
Мнение о книге Жирмунского 'Пушкин и Байрон'.
По просьбе АА я принес ей сегодня своего 'Пушкин и Байрон' Жирмунского, — книга, нужная ей для работы по Пушкину. АА читала ее, и заметила, что книга написана очень напыщенно, очень тяжело, что Жирмунский, воспитанный на германской культуре, и к Пушкину относится с какой-то тяжеловесностью — к Пушкину, который так прост! (который, конечно, и очень сложен — с другой стороны, но ведь совсем же не надо 'сначала пугаться и разводить руками, а уж потом приступать к работе, как это делает Жирмунский').
Мнение о Гавриилиаде.
АА говорила о том, что совершенно не может читать 'Гавриилиаду'. Порнография сама по себе неприятна, но с ней АА еще могла бы мириться. Но порнография, соединенная с кощунством, — ей отвратительна. Дальше АА упомянула, что 'Гавриилиада' написана совершенно в духе Парни.
К характеристике АА.
Сегодня АА при мне читала про себя 'Ariosto'. Я сидел рядом в кресле, смотрел какую-то книгу. Вдруг АА с юмором тихо сказала: 'Да, жди!'. Я взглянул на нее — она продолжала чтение. Я спросил, к чему относится ее замечание. АА рассмеялась, прочла вслух и перевела мне отрывок. (Найти в 'Ariosto' это место и исправить запись по нему — П. Л.), где ... видит на деревьях надпись, говорящую о том, что его любимая на этом месте имела любовное свидание с ... Он начинает ревновать, пытается обмануть самого себя, сделав вид, что он не прочел надпись и что упоминаемое в надписи незнакомое имя мужчины — не что иное, как неизвестное ему ласкательное имя, каким, вероятно, за глаза зовет его самого любимая. И вот восклицание АА относится именно к этому месту.
К работе по Пушкину.
Вчера АА сделала новые находки в своей работе по Пушкину. 1. Начало второй части 'Кавказского пленника' (монолог Черкешенки) имеет своим источником начало Песни Песней (смотри Библию). Совпадают моменты: 'Тебя лобзал немым лобзаньем', 'Склонись главой ко мне на грудь', 'Царь души моей! Люби меня...', 'К тебе я вся привлечена', 'Душа тобой напоена...' и др.
Эти же моменты АА находит и в Пушкинском подражании Песни Песней, что подтверждает первое положение. Сходится это все и по датам.
Подробней не записал, чтоб избежать неточностей.
Мнение о пушкинистах.
АА сегодня (как часто и раньше) неодобрительно отзывалась о теперешних пушкинистах.
Все они относятся друг к другу с недоброжелательностью, с завистью, грызут и загрызают один другого по малейшим поводам. И в то же время между ними существует какое-то молчаливое соглашение — не отвечать ни на какие вопросы о Пушкине, заданные им не 'пушкинистами', а скажем, 'дилетантами' (как, например, Лернер и другие отнеслись к АА). Пример такой: когда АА обнаружила сходство описания боя в 'Руслане и Людмиле' с описанием боя в 'Полтаве', АА через Гуковского и др. узнавала у пушкинистов о том, известно ли это, есть ли в пушкинской литературе указания на это. Никто не отвечал встречали все вопросы молчанием, отговаривались неведением. А недавно АА случайно нашла в книге, кажется, Томашевского —
