лишь мы, вечные существа явного и бесконечного будущего. Мы станем творцами новой яви, новыми богами, повелителями сущего. Сущего, в котором не будет материи, потому что материя — это боль и страдание. Реальность, которую я описываю, непременно наступит, с вами или без вас. Это конечная стадия существования сознательной жизни, на этом развитие остановится. Наступит блаженная Вечность, каждый миг которой будет напоён безмятежностью и счастьем. Это не рай, это в миллион раз лучше рая. Внимание, сейчас я сообщу вам самое главное! Многие из вас достойны этого будущего! Многие из вас войдут в него! От вас требуется лишь одно — пойти за мной!
Пара впечатлительных женщин повалилась в обморок от красочного описания предложенного мной будущего. Первую помощь тут же оказал я сам — женщины быстро пришли в себя и изъявили желание превратиться вместе со мной в лучистых богов будущей счастливой Пустоты.
Правой рукой, а по документам заместителем директора «Сибирской магнолии», я сделал Якова Расимова, как самого грамотного и сообразительного. Впрочем, говоря начистоту, заместителем он стал сам по себе, потому что идея оформить нашу деятельность в некую реальную организацию с юридическим и физическим адресами, круглой печатью и делопроизводством принадлежала ему. Прочие — Бедный, Барто, Дынина и другие — тоже числились в должностях каких-то помощников статусом поменьше. Надо признать, что сам я пребывал в неком идеалистическом тумане, вполне довольствовался восторженными взглядами людей на улицах и перевести свои действия в практическую плоскость даже при большом желании не смог бы. Сейчас я не уверен, что довериться Расимову было правильным решением, быть может, царство небесное при круглой печати и кабинете с секретаршей и вовсе не соизволит явиться, оно должно манить помимо реальностей, само по себе, а ты не вправе задумываться о каких-либо материальных снисхождениях для себя, продолжая проповедовать Истину нищим и босоногим путником, но тогда такое развитие событий меня устраивало и даже лишний раз убедило в своих недюжинных организаторских талантах — в конце концов, Расимов и прочие действовали не просто так, не с бухты-барахты, их подвиг к этим действиям я, подвигла сила моего слова. Да и, чёрт возьми, нравился мне кабинет с секретаршей!
Её, я говорю о секретарше, звали Юлей. Юля Тимофеева, милая, обаятельная, очкастенькая девушка с примесью какой-то малочисленной сибирской народности, что придавало взгляду её глаз изящную и симпатичную раскосину, года на два старше меня. Откуда она взялась, мне уже не вспомнить, видимо, прибилась после одной из творческих встреч, но быстро сумела мне понравиться. Очень скоро я вступил с ней в близкие физические отношения.
Не скажу, что мне выше крыши хотелось женщину, я умел обходиться без них. Должно быть, учение старичка Фрейда о сублимации действительно имеет под собой какие-то здравые обоснования, наверняка энергия, которая позволяла мне зажигать людей, корнями произрастала в сексуальных глубинах, хотя делать по этому поводу какие-то далеко идущие выводы я не собираюсь. Пусть в глубинах, что мне с того? Главное, чтоб она была. Если энергия есть, никакая женщина не сможет вычерпать её до дна и опустошить. Версию о том, будто Юленька в конечном счёте высосала из меня все соки, что и привело к достаточно трагическим событиям на закате «Магнолии», я сразу же отбрасываю в сторону как глупую и антинаучную.
Именно в кабинете мы и любили заниматься сексом. На столе, реже — под столом. Юля была несоизмеримо опытнее меня, преград в любовных утехах не знала, а кроме всего прочего исполняла свою роль с твёрдым убеждением присутствия в ней более серьёзной и значительной миссии, чем просто мимолётный трах.
— Вам же надо духовно отдыхать, Владимир Николаевич! — любила повторять она.
Ближайшие сподвижники, моментально прознав о наших отношениях (уж не они ли и подложили мне её, думается мне теперь?), полунамёками, а то и прямым текстом всячески одобряли мой выбор и уверяли меня, что взрослому мужчине без этого нельзя. Я и сам начал так думать.
Ко мне всё чаще стали захаживать солидные дамы и господа, из тех, что в любые времена дают понять, будто они хозяева жизни. Я сейчас несколько льщу им, даже не несколько, а очень сильно, потому что у жизни нет хозяев, и любой, кто решит, что получил над жизнью какую-то власть, будет жестоко ей наказан. Но всё же предпочту остаться в этой терминологии, она со своей очевидной глупостью подходит под образ мыслей и манеру поведения данной категории граждан.
Одной из первых ко мне заявилась известная в городе предпринимательница, владелица сети магазинов (человек, владеющий магазином, в первые годы российского капитализма вызывал куда больше уважения и восторга, чем человек, владеющий сталелитейным заводом), и прямо, без лишних предисловий поведала мне, что испытывает большие проблемы по женской линии, потребовала осмотреть её и вылечить. Делать нечего, пришлось осматривать и даже провести лечение — оно заключалось в долгом и яростном акте куннилингуса, после чего женщина почувствовала себя гораздо лучше, выделила нам значительную сумму и приходила лечиться, как минимум, раз в месяц до тех пор, пока не попала в автомобильную катастрофу (вроде бы подстроенную конкурентами) и не впала в кому.
Приезжала ко мне делегация золотодобытчиков с просьбой оказать помощь в поисках новой жилы. Предупредив их о том, что помощь в поиске золота будет стоить дорого, и выслушав их смиренное согласие, я ткнул пальцем в принесённую ими карту золотоносного региона и клятвенно пообещал, что новая жила здесь. Добытчики ушли и пропали с концом. Никаких вестей, никаких денег. Я склонен полагать, что жилу они всё же нашли (хоть это мне и удивительно, но мало ли какие таланты во мне таятся), а вот осуществить расчёт за помощь зажилили. Ну да шайтан им судья, я ничуть не сомневаюсь, что за свою алчность они непременно были наказаны и задраны стаей рассвирепевших волков прямо на делянке со всей партией намытого золота.
Приходили люди из какого-то союза сибирских промышленников. Как я сейчас понимаю, тусовка у них была перспективная, но в те времена серьёзно я их почему-то не воспринял. Да и слишком мутные, честно говоря, были у них просьбы. Просчитать стратегию капиталовложений в реальный сектор экономики юго- восточной Сибири, оценить риски инвестиций в рынок вторичной недвижимости, и прочее, и прочее — что я вам, электронно-вычислительная машина, что ли? Да и какое отношение всё это имеет к созданию Великой Сибирской Цивилизации, ведь все свои действия я подчинял только этой цели? В общем, промышленники уехали ни с чем, абсолютно обиженные и вроде бы даже стали распространять слухи о моей некомпетентности и шарлатанстве. Козлы.
Хорошие отношения — на какое-то время — установились у меня с местной мэрией. Навестить меня приехал сам руководитель аппарата мэра города, звали его, насколько помню, Сергей Порфирьевич. Фамилия, увы, из башки улетучилась. Оказался он простым, тёртым таким мужиком, выбившимся во власть из рабочих в середине восьмидесятых, когда ещё действительно можно было честному трудовому человеку пролезть в депутаты. При смене политических и экономических эпох он, как ни странно, не вылетел на обочину, как большинство рабочих депутатов, а наоборот, сделал несколько шагов наверх, заняв высокую должность в системе городской власти. Что же, исключения из правил бывают везде.
Интересовала Сергея Порфирьевича моя готовность оказать мэрии помощь в проведении разного рода благотворительных мероприятий. Благотворительностью, как известно, новая российская власть стала заменять социальную поддержку населения, и зачастую при формировании годового бюджета городов, областей и краёв так внаглую и писалось, что, мол, осуществление финансирования данного направления возможно только при наличии благотворительных средств. У меня самого денег руководитель аппарата вроде как не просил (хотя наверняка не прочь был принять), а вот раскручивать местных толстосумов с помощью моих хорошо известных в городе талантов рассчитывал. Мужик этот показался мне симпатичным, и я без долгих раздумий дал согласие на сотрудничество. В общем-то, ничего другого мне и не оставалось.
Первым нашим совместным мероприятием стал так называемый «Форум благотворителей», проведённый не где-нибудь, а в актовом зале мэрии, куда были приглашены (а попросту говоря, пригнаны насильно, так как отказаться от приглашения власти никто права не имел) несколько сот крупнейших предпринимателей города. Я в течение трёх часов обрабатывал их с трибуны картинами скорого конца мира и описанием счастливого будущего на единственной территории, где удастся спастись, Великой Сибирской Цивилизации. Которую, подчёркивал я, наша горячо любимая мэрия всячески помогает мне создавать.