кто-то из более или менее опытных. Захочешь связаться – вызовешь номер один. По пустякам лучше не дергай, а то обидимся. Все, бывай. Инночка, целую нежно!
Экран погас, на нем проступили неяркие цифры – время.
– А говорили – даже флиртовать нельзя, – заметил я.
– Нам можно, мы тут старожилы, – ответила Инна. – Ну и третья кнопка – идентификатор. Нажимаешь ее, чтобы открыть двери, подтвердить свою личность и все такое прочее. Учти, что твой статус на платформе низкий, далеко не везде ты можешь пройти без сопровождения. В некоторые места для тебя вход платный, сам решай, идти или нет… Нажми.
Я нажал. И сказал:
– Теперь тут появились цифры… четыре два три один шесть.
– Это твой номер, – сообщила Инна. – Сорок две тысячи триста шестнадцатый.
– Ты же говорила – пятнадцать тысяч человек… – сказал я.
– На станции около тысячи, в космосе еще пятнадцать. Это те, кто жив. А вообще-то ты в сорок третьей тысяче попавших сюда людей.
– Оптимистично, – глядя ей в глаза, произнес я.
Инна усмехнулась.
– Ты не горюй. Больше всего потерь было в первый год, по неопытности. Сейчас… ну, я бы оценила твои шансы выжить в течение года как пятьдесят на пятьдесят. Видишь – тебя встретили, все объяснили, дали денег на первое время… Сейчас я еще посмотрю, кто из пилотов на Плюшке, и подберу тебе инструктора.
– Если можно, хорошего.
– Это уж как звезды лягут.
Глава третья,
в которой я получаю корабль, прозвище и по морде
Кофе меня чуть взбодрил. Я посмотрел на свои часы – если верить им, то было шесть утра. Впрочем, и коммуникатор показывал пять минут седьмого. Ну, логично. Первые люди сюда попали из Москвы, вот и времени придерживались своего.
Я с тоской понял, что уже не пытаюсь убедить себя в розыгрыше, галлюцинации или внезапном умопомрачении.
– Ты ногами-то быстрее перебирать можешь? – спросила Лена.
Инструктор мне достался женского пола. Если верить словам Инны про дефицит женского населения на платформе, то мне повезло.
Но Лена будто задалась целью доказать мне, что везение – понятие весьма относительное. На первый взгляд симпатичная женщина, да и второй взгляд ничего не меняет. Моя ровесница, может, чуть постарше. Не гений чистой красоты, но и вовсе не уродина, определенный шарм в ней был. Может, только фигура излишне спортивная: не стройная, а именно накачанная, как у девушек, профессионально занимающихся плаванием – плечи широкие, руки очень крепкие. Очень короткая стрижка и такой же мешковатый комбинезон, как у Инны… ну вот и все недостатки.
Зато вела она себя так, будто я был нелюбимым провинциальным родственником, внезапно нагрянувшим в ее крошечную столичную квартирку и сообщившим, что намерен провести тут весь отпуск.
– Я всю ночь не спал, – сказал я. – Знаешь, после такого шока…
– Какого еще шока? – спросила Лена, не оборачиваясь.
Мы шли длинным, плавно изгибающимся коридором. Видимо, по окружности платформы – с одной стороны временами попадались иллюминаторы. Я имел возможность вдоволь налюбоваться звездной темнотой.
– Как это – какого? Попасть сюда с Земли!
– Ха. – Лена разве что не сплюнула. – Тоже мне, шок. Вот вернись я обратно, у меня был бы шок.
– Тебе что, тут нравится?
Она даже соизволила обернуться. И покрутила пальцем у виска.
– Ты чего, серьезно? Конечно! Как это может не нравиться?
Некоторое время я плелся следом, изучая стены – металл, пол – решетчатый металл, потолок – металл с белыми плафонами, редкие двери – металлические, закрытые, редкие иллюминаторы – темнота и цветные огоньки. Потом спросил:
– А кем ты была на Земле?
– Таксистом.
– Ага, – сказал я глубокомысленно. – Ага… это многое объясняет. Охота за клиентами – из третьего ряда к обочине, дорогой бензин, да еще и некачественный, хреновая машина, дверцу козлы-пассажиры сломали, кресло раздавили, платить не хотят, жадобы…
Лена помолчала. Потом спросила:
– А ты кем был?
– Я журналист.
– Теперь уже бывший, – с удовольствием поддела Лена. – Ага. Это многое объясняет. Беготня за капризными знаменитостями, статьи об отдельных недостатках нашей жизни, только ни в коем случае не обобщать, немножко «джинсы» – если главный не заметит, перед молоденькими девчонками перышки растопырить: «да меня и „комса“, и „коммер“, и „независька“ к себе зовут, только я по натуре фрилансер!», а на самом-то деле – в штат хорошей газеты не берут, а в плохую идти самолюбие не позволяет… Раза два-три в неделю – надраться с друзьями до поросячьего визга, потом спьяну махать корочкой прессы перед ментами…
– Ну ты и стерва… – пробормотал я, останавливаясь.
Лена сделала еще несколько шагов и тоже остановилась. Повернулась ко мне, с любопытством спросила:
– Чего, все точно?
У меня вдруг резко сменилось настроение. До этого я был обалдевший, слегка похмельный – оттого и взирал на происходящее с удивительным спокойствием, так восхитившим Инну. А теперь, от злой иронии Лены, меня словно наизнанку вывернуло.
– Да ты просто провидица, – сказал я. – Может, еще уточнишь, в каком возрасте я девственность потерял?
– Да лет в двадцать, не меньше, – сказала Лена, заставив меня осечься. А потом вдруг достала пачку «Мальборо» и протянула мне. – Будешь?
Я заколебался.
– Как я понимаю, на вашей железяке с сигаретами дефицит?
– Еще какой. Бери, пока угощаю.
Я взял. И, повинуясь порыву, протянул в ответ свою пачку.
– Ну ты и жук, – сказала Лена с чувством. Сигарету взяла, но спросила: – Что, в курсе наших обычаев?
– Откуда бы?
Мы закурили.
– Ну… у нас вроде традиции такой сложилось… если чем-то редким угостить – это просто жест. Ничего особенного не значит. А если в ответ угостят и ты примешь – то вроде как теперь дружеские отношения.
– Ох и повезло же мне, – сказал я.
– Это мы посмотрим, повезло или нет. Если мы с тобой задружимся, то я тебя дрючить стану в три раза сильнее. Оно тебе, в итоге, на пользу пойдет… – Лена глубоко затянулась, выдохнула дым вниз. Я заметил, как облачко втянулось в решетку пола – вот где здесь вентиляция… – Ты не сердись, если задела. У меня… приятель был, журналист. Я про него в общем-то говорила. Вовсе не хочу сказать, что вы все такие.
– Все, может, и не такие, – сказал я. – А вот я такой. Угадала. Только удостоверением перед ментами не машу, плевать они хотели на это удостоверение.
– А раньше предпочитали не связываться, – сказала Лена. – Мне моего как-то добрые менты на дом
