вытягивающаяся тонкими полосками-ниточками, слегка светилась багровым. Казалось, облака горят. Конечно, это было иллюзией. Но вот дальше, под темной крышей туч, над погружающимися в сумрак Островами, поблескивали вполне реальные иссиня-белые молнии. Едва слышно бормотал гром.
– Будет шторм… – зачем-то сказал я.
С минуту мы с Томом стояли возле каюты, молча разглядывая приближающиеся тучи. Я облокотился на дощатую стенку – и почувствовал, как она прогибается. Разве можно было выходить в море – в открытое море – на неумело починенной шлюпке? Какие мы дураки…
Самым правильным сейчас было бы вернуться назад, на Четвертый остров. Увы, мы и этого не могли. Ветер неумолимо сносил нас к западу, на маленький островок, заросший невысоким темным кустарником вперемежку с редкими группами деревьев. По форме остров напоминал полумесяц, на дальнем конце которого виднелся замок – приземистый, с широкими невысокими башнями по углам. Людей видно не было.
Мы развернули карту, которую крепчавший ветер пытался вырвать из рук, и убедились, что об этом острове нет никакой информации. Западнее было еще два островка, а за ними – океан.
Том с тревогой посмотрел на небо:
– Очень плохо. Very bad.
– Придется пристать, – пожал плечами Тимур. – Кто как думает?
Но времени на раздумья не оставалось. Мы подняли парус – и шлюпка рванулась вперед так резво, словно ей подвесили двигатель. Том скорчился у руля, насквозь мокрый и помрачневший. Если высадку на Четвертый остров он воспринял как забавное приключение, то надвигающаяся буря была для него вполне реальной опасностью.
«Дерзкий» приближался к острову очень быстро, но на берегу никто так и не появился. Я напряженно вглядывался в мосты, линялыми радугами светлеющие на фоне туч. Если на них кто-то дежурил, то сейчас наверняка возвращался в замок. Не заметить нас было невозможно… Но и мосты казались безжизненными.
Шлюпка дернулась, замедляя ход, – киль нашего суденышка коснулся дна. Тимур перепрыгнул через борт, готовясь подтолкнуть корму. Но очередная волна снова приподняла «Дерзкий» и посадила на мелководье у самого берега. Тимур побрел следом через шипящую воду.
Поправив на поясе меч, я спрыгнул на берег. Повернулся, протягивая руку Инге. Словно не замечая этого, Инга предпочла выбраться на берег сама. Разумеется, угодив в воду…
Немного обиженный, я отвернулся, осматриваясь. Покрытый мелкой галькой берег. Заросли колючего низкого кустарника метрах в пяти от воды. Приплюснутые башни и стены замка вдали.
– Димка, помогай! – окликнула меня Инга.
Вчетвером мы вытянули шлюпку еще дальше на берег, обдирая борта о колючее каменное крошево. Том ловко закрепил веревку с якорем за большие мокрые валуны поодаль. Вернулся на «Дерзкий», принялся закреплять парус. А мы с Тимуром вскарабкались на скользкие спины валунов.
Вид был безрадостный. Каменистая, угрюмая земля. Цепкий, почти лишенный листвы кустарник. Изогнутые, искалеченные ветром деревья. И, куда ни посмотришь, каменные глыбы вперемежку с бесформенными серыми кочками.
– Не удивлюсь, если здесь все вымерли от скуки, – спрыгивая на твердую сухую землю, сказал я.
Тимур все еще стоял на валуне, настороженно оглядывая окрестности. Мечи в его руках были не просто металлическими – они словно бы светились голубым пламенем. Наверное, это отражались на стали клинков частые сполохи молний.
– Со скуки обычно не умирают, – хмуро сказал он. – Наоборот…
Он достал из-за пояса кинжал. Покачал его на ладони. И бросил вдруг, с размаху, в самую гущу кустарника. Метнул прицельно – для меня кинжал продолжал оставаться деревянной игрушкой…
С сочным шлепком кинжал вонзился в одну из серых кочек. Секунду все оставалось неподвижным. А потом раздался короткий сдерживаемый вскрик. Кочка дернулась, приподнялась… и смялась, отлетая в сторону. Из-под сброшенного маскировочного плаща вставал худощавый полуголый мальчишка. На скуластом узкоглазом лице уже не было ни боли, ни каких-то других эмоций. Мальчишка медленно поднял меч, словно мы стояли рядом и он мог до нас дотянуться. Зло улыбнулся, не отрывая глаз от Тимура… И повалился вперед, лицом на острые камни.
– Приплыли, – спрыгивая вниз, прошептал Тимур.
А вокруг, бесшумно и быстро, вскакивали другие затаившиеся бойцы. Их было шестеро – все голые до пояса, желтокожие, с мечами в руках. Двое или трое держали по два меча сразу, как Тимур. Я оглянулся на шлюпку: Инга стояла у воды, растерянно глядя на происходящее, Том пятился к «Дерзкому». Шлюпка, со спущенным и увязанным парусом, была вытащена далеко на берег. Меньше чем за пять минут ее на воду не спустить.
И эти минуты Тому с Ингой можем дать только мы.
– Сматывайтесь! – выхватывая меч, закричал я. Мне хотелось сказать еще очень многое. Что у нас нет никаких шансов на победу и лучше уж сразу броситься в штормовое море. Что уход Януша действительно нас подвел. Что мне совсем не хочется умирать в драке с незнакомыми мальчишками, но сдаваться
У меня не было времени не только говорить, но и подумать как следует. Японцы – так я их мысленно окрестил – бросились на нас.
С первой секунды боя я применил «бабочку». Прием при численном перевесе врагов наилучший. К тому же достаточно надежный, хотя долго «бабочку» не покрутишь – руки устанут. Но мне надо было лишь пять минут. Всего лишь пять…
Нападающие разделились – трое атаковали меня, трое – Тимура. Обойти нас и напасть на шлюпку они почему-то не пытались. Считали нечестным, что ли? Я присел, ударяя мечом по ногам японцев. Прием «ветерок»… Мальчишки одновременно подпрыгнули в воздух, уходя от удара. Ладно… Я крутанулся на пятках, проведя удар повторно. За воздух не удержишься, хотя бы один из нападавших должен угодить под клинок…
За воздух держаться они не умели. Зато ухитрились, сгруппировавшись, перекувырнуться, опять спасая босые ноги от удара. Правда, мой меч едва не снес им головы, но, к сожалению, «едва» на Островах не считается. Пока я разворачивался для третьего удара, мальчишки успели докрутить сальто, встать на ноги и отбить удар мечами. Едва удержав меч, я снова завертел «бабочку». Чисто машинально, потому что происходящее за моей спиной – поворачиваясь, я успел взглянуть на шлюпку – отбило у меня всякое желание сражаться.
Том не рубил веревку якоря, не сталкивал шлюпку с камней. Он рылся в вещах, сваленных на корме. Меч он там, что ли, оставил? А Инга бежала к нам. На подмогу…
– Да уходите же! – закричал я, отбивая чей-то удар. Крикнул и понял – бесполезно. Они не уйдут. Так же, как не ушел бы я сам. Мы будем драться до конца – трое мальчишек и упрямая девчонка против шести обозленных гибелью товарища врагов.
Было уже почти темно, тучи накрыли нас непроницаемым серым колпаком. Лишь мертвенный свет молний, как затейливый скульптор, выхватывал из сумрака наши неподвижные, застывшие в самых невероятных позах фигуры. Вспышка: Тимур, защищаясь одним мечом, вторым наносит удар. Раскат грома, новая молния: на Тимура по-прежнему нападают трое, но с его клинка капают, зависнув в воздухе, тяжелые темные капли. Снова гром. Я улавливаю неверное движение нападающего, пытаюсь его достать… Не получается, и я сам с трудом уворачиваюсь от смертоносного лезвия. Новая вспышка молнии: Инга уже между нами с Тимуром, и один из моих противников начинает смещаться к ней. Те, кто дрался с Тимуром, на Ингу не обратили никакого внимания. Силу каждого из нас японцы оценивали мгновенно.
Несколько молний вспыхнули подряд, сливаясь в ослепительный прожекторный свет. Словно дождавшись такого роскошного освещения, события ускорили бег.
Удивительно согласованными движениями нападавшие на секунду остановили мой меч: подставили под удар два клинка сразу. Будь у меня еще меч или хотя бы кинжал в свободной руке – им бы не поздоровилось. Но кинжал оставался за поясом… Прежде чем я успел изготовить меч для защиты, один из
