— Мокрый и голодный бродяга. Шёл по улице бродяжка, посинел и весь дрожал. Знаешь?
Нет, он, конечно же, не знал. Нет у Геометров замшелых святочных историй. Тиль смотрел на меня, словно пытался отыскать в лице знакомые черты. Только откуда ему знать сгинувшего регрессора Ника Римера…
— Вы Наставник?
— Нет. Честное слово — нет.
Он кивнул — поверил. Любопытство и опасение боролись в нём с вежливостью. Любопытство победило, как всегда.
— А кто вы?
— Инопланетный разведчик.
Секунду мальчик молчал. И всё же эта версия была для него куда ближе, чем злой подземный дух.
— Инопланетный?
— Совершенно верно.
— Регрессор или прогрессор?
— Просто разведчик. Наблюдатель.
— Так не бывает. — Тиль покачал головой. — Это же все знают. Невмешательство невозможно по этическим принципам, закон Гарады-Рица…
Он вдруг успокоился.
— Вы Наставник. Вы меня проверяете. Я знаю, это урок. Урок этического выбора, как я поступлю…
— И как же ты поступишь?
Тиль, кажется, перестал бояться. Сдвинулся ближе, елозя по земле. Его светлые брючки были уже безвозвратно испачканы, но Тиля это не смутило.
— А тут сложное решение, — азартно сказал он. — Ну… как доказал Гарада… если иная цивилизация исповедует отличную от нашей этику, то она не станет вмешиваться. Возможен примитивный силовой конфликт из-за раздела сфер влияния или добрососедские отношения. Вмешательство просто никому не нужно. А вот если этика близка, то невмешательство становится неприемлемым… никто ведь не может смотреть, как страдают его братья. Вмешательство делается оправданным. Я правильно говорю?
— Правильно, — согласился я. — Невозможно не вмешаться.
— Но потом Риц вывел следствие… что, допуская возможность помощи иным расам, мы должны быть готовы к аналогичным действиям в отношении себя… Эта… ну… Неправильная Аксиома!
— Почему неправильная?
— Потому что неправильная! — удивился Тиль.
— А почему аксиома?
— Ну, она же неопровергаемая!
Я усмехнулся. Мир неправильных аксиом и логичных ошибок. Ты почти мой мир.
— И как ты поступишь? Исходя из закона Гарады-Рица?
Тиль засопел, стирая с мордочки последние следы недавних слез.
— Не знаю. Я должен сообщить о вас взрослым. Потому что вы инопланетный разведчик и можете попытаться нас изменить. Но тогда я нарушаю следствие Рида… получается, что мы заранее отказываем будущим друзьям в свободе этики…
— Ты знаешь, — доверительно сообщил я, — тут хорошо поможет принцип Меньшего Зла. Или принцип обратимости правды. Очень легко доказать себе всё… всё что захочется.
У Тиля загорелись глаза.
— Вы — регрессор! — радостно сказал он. — Я знаю, я читал учебники. Это принципы регрессоров!
От волнения он чуть не схватил меня за руку, но в последнюю секунду всё же остановился. Я мог быть регрессором, героем детских фантазий, но всё же я — не Наставник.
— А вы к нам пришли, чтобы… нет, я молчу!
Последнее было сказано требовательным тоном — ну, спросите же меня, спросите, что я подумал.
Я спросил.
— Вы подбираете себе напарника! — выпалил Тиль. — Я знаю, я читал! Так делают, когда надо внедриться на другую планету, и не в одиночку, а вроде бы семьёй, как в древности, тогда собирают группу из мужчины и женщины и ещё детей иногда берут! Вы хотите найти мальчишку… или девчонку… — его голос на миг увял, — чтобы они изображали вашего ребёнка…
Тиль с сомнением посмотрел на меня.
— Ну, или младшего брата…
Я молчал. Зерно тлело в руке — насмешливо, снисходительно. Эй, Пётр Хрумов! Ты всё ещё уверен, что Земле Тень нужнее? Что без тебя Земля не выкрутится? А у Геометров всё в общем-то в порядке.
— Вы не думайте, что я совсем маленький, — сердито сказал Тиль. — Я историю очень хорошо знаю. Особенно Крепостную Эру. Мы с ребятами даже играем в неё…
Он как-то разом сник.
— Лаки куда лучше, чем я, историю знает, — самокритично признал он. — А Фаль — он артист. Он когда начинает изображать барона или священника, ему сразу веришь. Даже забываешь, что всё понарошку. И ещё он не болтает зря. Никогда не проговорится. А я могу.
После паузы он неуверенно добавил:
— Грик в старой технике разбирается… если там уже машины есть…
Мальчик уже был
— А может, там большие семьи? — спросил Тиль.
Где — там, мальчик? На планете Земля? Да по-всякому. Только её скоро не станет. Нет, ерунда, я принесу Зерно, мы войдём в Тень, и всё будет хорошо. Дегенераты найдут себе мирки по вкусу, политики получат каждый по трибуне, а без дураков и без политиков — уж тут-то мы заживём… Даже могу захватить тебя на Землю. Может быть, и с друзьями. Пускай дед порадуется новому педагогическому полю боя…
— Тиль, давай я сейчас ничего не буду отвечать? — предложил я.
Он весь расцвёл. Явно решил, что все его догадки — сущая правда.
— А это у вас фонарик?
— Вроде.
— Можно посмотреть?
— Не стоит. Пока не стоит.
Тиль принял отказ равнодушно. Для него огненный шарик был лишь необычным фонариком, ничем — по сравнению с открывающейся перспективой.
— Что я сижу, — вдруг очень серьёзно сказал он. — Вы уже замёрзли. И есть, наверное, хотите?
— Угадал.
— Пойдёмте. — Тиль вскочил и схватил меня за руку нарочито небрежным движением. — Быстрее! Спрячетесь у нас в комнате.
— А как пройдём часового? — полюбопытствовал я.
Тиль заулыбался.
— Дежурный — Фаль. Он не скажет. Думаете, как я сюда ночью прошёл?
— Телекамеры. Тиль, мальчик, весь интернат проглядывается.
— Мы знаем, — гордо сказал Тиль. — Только у нас сейчас нет постоянного Наставника. У нас был, очень, очень хороший! Наставник Пер. Только он уехал, и его пока не заменили…
Точно.
Они ещё не нашли Пера!
И странно — я опять не ощутил раскаяния. Наоборот — гордость. За то, что в образе Пера ухитрился за час заслужить такую репутацию.
