стала его пить?
— Я попробую, — снова улыбнулась Светлана. — А выпьешь ты с друзьями. И при этом твоя совесть будет чиста — подарок мне ты привезешь.
Благосклонность Гесера была столь велика, что мне даже не пришлось озабочиваться заказом такси — в семь утра за мной заехал Семен.
— Тут тебе гостинцы для Эразма. — Он махнул рукой на валяющийся в багажнике туго набитый полиэтиленовый пакет, по-простецки перехваченный скотчем.
— И что там?
— Не знаю. Что из России в подарок везут? Водка, икра…
— Матрешка и балалайка, — в тон ему сказал я. Открыл чемодан и впихнул туда пакет. Вопреки здравому смыслу тот преспокойно улегся в туго набитый чемодан.
— Света «торбу» наложила? — спросил Семен.
— Ага. Ей почему-то кажется, что моя поездка продлится целую неделю.
— Я бы Свете доверял, — серьезно сказал Семен.
— Я и доверяю.
Уже в дороге, когда мы выехали на Ленинградку, Семен неожиданно спросил:
— Антон, позволишь личный вопрос?
— Валяй.
— Как у вас со Светланой?
— В каком смысле?
— Да в самом прямом. Как отношения?
— Очень хорошие, — сказал я. — Дружеские. Товарищеские. Полное взаимопонимание.
— Это не совсем то, что нужно в семейных отношениях, — наставительно сказал Семен. — Это между нами с тобой должны быть дружеские и товарищеские отношения, мы вместе воюем. А в постели и за семейным столом товарищество неуместно.
Я немного помолчал, потом опустил стекло со своей стороны, достал сигареты и закурил. Ленинградское шоссе уже было забито машинами, но Семен вел легко и быстро.
— С чего вдруг ты этот разговор завел? — спросил я. — Психотерапевт хренов…
— Помочь тебе хочу, — объяснил Семен. — Я все-таки на свете долго живу, много чего повидал. Вначале у вас все наперекосяк складывалось, верно? И ты, и Света — сильные, под других подстраиваетесь с трудом, даже если хотите. Потом как-то все завязалось. Дочка родилась — совсем хорошо стало, верно? А потом, как подросла, — снова все наперекосяк пошло. По-товарищески.
— Ну? — жадно затягиваясь, произнес я.
— Встряска вам нужна, — сказал Семен невозмутимо. — Например, поругаться надо, хорошенько так, с битьем посуды, а то и подраться. На время в стороны разойтись, надуться друг на друга. Но вам это трудно, из-за дочки… Еще хорошо будет, если ты ей изменишь. Ты ведь никогда Свете не изменял?
— Слушай, иди ты… — Я начал заводиться не на шутку. — Тебя в детстве мама не учила в чужие семейные дела не лезть?
— Нет, у меня мамаша обожала влезать в чужие склоки, — ответил Семен. — Антон, без обид только, но больше никто тебе этого не скажет. А я вас со Светой очень люблю. И хотел бы, чтобы у вас все хорошо было.
— И советуешь нам либо подраться, либо изменить друг другу!
— Так я и сам простой и методы у меня простые, — усмехнулся Семен. — Можно еще к психотерапевту обратиться, походите годик-другой, полежите на кушетках, о жизни поговорите…
— Ну тебя… — Я некультурно отправил окурок за окно.
— Антон, что-то надвигается, — сказал Семен. — Поверь моему чутью. Приходят трудные времена, и хорошо бы, чтобы все мы их встретили во всеоружии. Без разлада в душе, в семьях…
— Вот и женись сам, укрепляй ячейку общества.
— Моя любовь была человеком, она умерла, — просто ответил Семен. — Я ведь тебе рассказывал. А я, похоже, однолюб. Вроде тебя. Ладно, не обижайся и в голову не бери.
— Да уж, вначале загрузил, потом «в голову не бери»… — пробормотал я. — Тебе привезти чего- нибудь из Лондона? Виски…
— Я и здесь виски куплю, — отмахнулся Семен. — Знаешь что, зайди в магазин «Фортан и Мэйсон», это на Пиккадилли. Купи мне баночку меда из Йоркшира, очень я его люблю, а у нас не достанешь.
— Мир сошел с ума, — сказал я. — Свету спросил, она меня попросила привезти вискаря. А ты, здоровый и выпивающий мужик, баночку английского меда!
— Я чай с медом люблю, — невозмутимо сказал Семен. — А ты, будучи умным и любящим мужчиной, подарок жене должен придумать сам, а не спрашивать «чего привезти». Хоть бы и баночку меда.
Глава вторая
В Хитроу мы приземлились неудачно. Нет, с самолетом все было в порядке, летели мы по расписанию, полосы коснулись мягко, с рукавом состыковались быстро.
Но прямо перед нами в тот же самый четвертый терминал прибыл рейс откуда-то из Юго-Восточной Азии — то ли из Бангладеш, то ли из Индонезии. И полторы сотни российских пассажиров оказались в очереди на паспортный контроль за спиной двух сотен смуглых азиатов.
Каждый из них нес с собой целый ворох документов. Похоже, судя по бумагам, все они собирались учиться в Оксфорде или Кембридже, собирались инвестировать в экономику сотни тысяч фунтов или получить миллионное наследство. В общем, оснований для въезда у бангладешцев-индонезийцев было так много, что сразу становилось ясно — большинству предстоит работать в ресторанчиках, на стройках и фермах Британии. Офицеры на паспортном контроле — в большинстве своем тоже не урожденные англосаксы, это прекрасно понимали — и проверяли бумаги с предельной въедливостью. То и дело проверка оканчивалась тем, что пассажира отводили в сторону — для дальнейших разбирательств…
Через отдельные стойки быстренько просочился ручеек пассажиров с нашего рейса, имеющих британское гражданство. Не такой уж и тоненький ручеек — по моему ощущению, процентов двадцать летевших в Лондон были «слугами двух господ». Остальные мрачно встали в длинный извилистый накопитель. Маялись мужики, мечтающие покурить после полета. Капризничали дети, успевшие засидеться в самолете. Слали эсэмэски и копались в сумочках женщины, мечтавшие «пройтись по Пиккадилли» и наброситься на магазины Оксфорд-стрит.
Я, конечно, мог пройти без очереди. Тем или иным способом. В конце концов, мог просто войти в Сумрак и миновать человеческий паспортный контроль — на моих глазах так сделал молодой парень, в котором я в самолете даже не заподозрил Иного. Собственно говоря, не будь в паспорте визы — я бы так и сделал без малейшего колебания.
Но мне было неудобно. В хвост очереди терпеливо встала женщина с двумя младенцами, которых она при этом еще и кормила одновременно, «по-македонски». Ее, впрочем, через некоторое время отправили в небольшую очередь для тех, кто шел без очереди. Впереди тоже стояли и дети, и старики. Ну что поделать — неудачно прилетели, а для Европы вымирающие русские остаются таким же подозрительным третьим миром, как и любая перенаселенная азиатская страна. Может, даже более подозрительным — поскольку хоть на роль страны третьего мира Россия и согласилась, но какие-то амбиции временами еще проявляет и открыто стать колонией стесняется.
В общем, преисполнившись благородства, я решил выстоять очередь вместе с соотечественниками. И первые полчаса искренне гордился своим поступком.
Вторую половину часа я держался уже исключительно из упрямства и понимая, что произнести заклинание и миновать паспортный контроль — это все равно что признать свою глупость.
Ко мне особых вопросов не возникло. Офицер, судя по тюрбану, сикх, глянул на визу, поинтересовался, надолго ли я приехал в Британию, получил ответ, что на два-три дня, кивнул и шлепнул в
