активно действующей силой, что он обладает волей и желаниями — что прикажешь делать? На контакт Сумрак не идет, самое реальное его проявление — Тигр… а он не из разговорчивых. И как прикажешь себя вести? Положиться на его добрую волю? А кто нам сказал, что мы понимаем добро одинаково? Лучше уж иметь в запасе Иного, способного в кризисной ситуации противостоять Сумраку. И ты учти, между прочим, что дочку твою де-факто опекают и защищают оба Дозора! Она общее оружие!
— Она не оружие, — устало сказал я. — Она человек.
— Она не человек, она Иная!
— Это все словесная шелуха, Ольга. — Я прошелся по кабинету. Посмотрел на Ольгу, спросил: — А ты не думаешь, что Сумрак и впрямь вреден? Что было бы лучше его уничтожить? Может, мне попросить дочку…
— А ты уверен, что она переживет Сумрак? — спросила Ольга. — Она Абсолютная волшебница. Через нее течет вся Сила мира. Ты уверен, что Надя без нее вообще сможет жить?
— Сволочи, — сказал я. — Все-таки вы сволочи…
Ольга только пожала плечами — «считай как хочешь».
— Свяжись с лондонским Дневным Дозором, — попросил я. — Пусть наведаются в дом Эразма. Его завещание лежит на кухонном столе, в портфеле из крокодиловой кожи.
— Ты куда? — крикнула Ольга вслед.
— Домой. Считайте, что я взял отпуск, — закрывая дверь, я не удержался и добавил: — Бессрочный.
Глава седьмая
Чем плоха обычная городская квартира — в ней трудно сжечь крупный предмет. Особенно если он магический, а значит, жечь его во избежание неприятных последствий лучше обычным огнем.
Вот была бы у меня квартира с камином! Я бы кинул деревянный кубок в разгоревшиеся дрова, прикрыл каминную заслонку и смотрел бы, как навсегда исчезает пророчество, из-за которого погиб Эразм.
Да что ж это за пророчество такое? И почему Кешино пророчество, которого Тигр так сильно не хотел допустить, что даже заговорил человеческим языком, и я, и Арина выслушали совершенно безнаказанно? И вообще оно странное, дурацкое… не пророчество, а информационная справка, хоть в Википедию помещай…
Я придирчиво осмотрел балкон. Может быть, устроить костерчик здесь? С пожарными, если что, разберусь…
Но балкон у нас был хороший, застекленный, с выложенным ламинатом утепленным полом. Светлана мне голову оторвет, если на полу появится горелое пятно. Хоть бы осталась керамическая плитка после ремонта… но нет же, всю подчистую истратили…
Помаявшись, я вернулся в квартиру, пошел на кухню, открыл духовку и достал стальной поддон. Вот это годится.
Впрочем, зачем идти на балкон? Деревянный кубок Эразма небольшой, прекрасно входит в духовку.
Я еще раз подержал его в руках. Сделан он был очень аккуратно, любовно. Может быть, и без особого искусства, но со старанием.
Значит, их было два. Жаль, конечно. Даже помимо хитро запрятанной магической начинки, кубок интересен сам по себе. Древняя реликвия…
Но пророчество, заключенное в одном кубке, уже убило своего хозяина.
Нет уж. Хватит жертв. Долой пророчества. Я поставил кубок на поддон, принес флакон бензина для зажигалок (в общем-то я давным-давно пользуюсь копеечными газовыми, но флакон так и стоял в кладовке, ждал своего часа).
— Сумрак тебе пухом, Эразм, — сказал я, щедро поливая дубовый кубок бензином.
В прихожей хлопнула дверь.
— Папа! Я дома! — крикнула Надя. — Анна Тихоновна приболела, и нас отпустили с последнего урока!
Сегодня ее из школы забирала Света.
— Хорошо, — откликнулся я, присев перед духовкой со спичками в руках.
— Я с гостями!
— Да? — Я настороженно обернулся.
Надя показалась в дверях. За ее спиной неловко появился Кеша.
— Привет, Иннокентий, — сказал я. Почему-то меня его визит не удивил. — Как дела?
— Нормально… — Он помялся, не поднимая глаз. — Уроки интересные…
— Это здорово, — сказал я тем бодрым тоном, которым взрослые разговаривают с детьми.
— У Кеши мама допоздна на работе, — пояснила Надя. — Я его к нам в гости позвала. Мама обещала потом его отвезти домой.
— А мама-то где?
— Она нас до подъезда довезла, а сама пошла за туалетной бумагой. — Надя прыснула. Есть такой возраст, в котором слова «туалетная бумага» звучат удивительно смешно — особенно если говорить их при сверстнике.
— Да, я вчера забыл купить, — покаялся я.
Надя обернулась и крикнула в сторону прихожей:
— Нет, это тапочки мамины, а для гостей — зеленые!
— Так у нас много гостей? — спросил я, вставая.
— Не очень. — Надя чуть смутилась. — Еще тетя Арина. Мы ее в подъезде встретили, она к нам шла.
Я сделал пару быстрых шагов и встал, отделяя детей от прихожей. В левой руке у меня до сих пор был коробок спичек. Зато пальцы правой уже собрались в знак «щита».
— Антон! — крикнула Арина из прихожей. — Мир, дружба, жевачка!
Она осторожно выглянула из коридора.
— Я пришла с миром! — широко улыбаясь, сказала она. — Никакого зла! Ты же видишь, с детками все в порядке!
Кажется, Надя поняла, что поступила опрометчиво. Нет, она не произнесла ни звука, но крепко схватила Кешу за руку и оттащила подальше за мою спину.
И я почувствовал, как в метре от меня забурлил, наполняясь, бездонный колодец Силы.
— Надя, — сказал я негромко, — ты прекрасно знаешь, что нельзя приводить в дом чужих… людей.
— Но она же не человек, — попыталась оправдаться Надя. — Она Иная… Светлая.
— Когда-то она была Темной, — сказал я. — Впрочем, дело не в этом… бывают такие Светлые, на которых белого пятнышка не осталось.
— Антон, ты меня обижаешь! — возмутилась Арина.
Она выглядела абсолютно миролюбиво. Длинное платье, уложенные в пучок, как у пожилой сельской учительницы, волосы. Большие пушистые тапочки на ногах дополняли картину.
— Зачем пришла? — спросил я.
В общем-то я не боялся. Сейчас придет Светлана. Я в своей квартире… а дома и стены помогают, это каждый Иной знает. К тому же рядом дочка. Неумелая, но бесконечно сильная. И если она ударит… чем угодно ударит… Арина вылетит сквозь стенку.
— Я так поняла, что ты решил… закончить с кубком, — сказала Арина. — Хочу на это посмотреть. Можно?
— Я хочу его сжечь, — сказал я. — И не пытайся меня переубедить.
В ее глазах мелькнуло что-то неуловимое. Неужели облегчение?
