головного мозга, а тело продолжает жить. Не тут-то было! Древний метод биокопирования преподнес новые, удивительные сюрпризы. У двойника появились признаки чего-то похожего на сознание. Он пытался вставать, ходить, произносил бессвязные монологи, в которых попадались слова и фразы, употреблявшиеся Володей. Через некоторое время он говорил уже почти нормально, и тут обнаружилось, что скопировано не только тело, но и частично интеллект оригинала. К нему перешли почти все профессиональные знания и логические способности Володи, и в то же время полностью отсутствовала память эмоциональная, память чувств. Он знал имена и фамилии Володиных родственников и знакомых, помнил некоторые эпизоды из его жизни, но совершенно не мог выразить своего отношения к ним. На вопрос: «Кто вы?» — он отвечал: «Колесников Владимир Сергеевич, инженер-конструктор». Причем произносил это ровным безэмоциональным тоном, словно говорил о ком-то другом, а не о себе.
Дальше — больше. Оказалось, что двойник не чувствует боли. При уколе зрачки у него не расширялись. Это было важное открытие. Дальнейшие эксперименты и специальные психологические тесты привели Гончарова к убеждению, что у двойника отсутствуют психические процессы. Он отворачивался от ватки, смоченной нашатырным спиртом, морщился, когда ему наступали на ногу, и даже исторгал звуки, похожие на смех, когда его щекотали. Можно сказать, что качественно он ничем не отличался от Чарси, которого Лидочка видела на выставке. Он был несравненно совершеннее Чарси и любого другого робота, но субъективно — то же самое. Это была лягушачья лапка, которая дергается на лабораторном столе от прикосновения электрической иглы.
— Лягушачья лапка… — сказала потрясенная Лидочка. — Подождите, а как же сознание? Где-то я читала, что сознание и способность чувствовать связаны.
— Верно, — подтвердил Гончаров, — Сознание порождено страданием, это сказал Достоевский. Не случайно ох сильного страдания наступает шок, и человек теряет сознание. Значит, у него что-то другое, какой-то суррогат сознания, возникший в бесчувственной плоти. Мы сами не знаем, к какому роду существ его можно отнести. В некотором смысле это демон, то есть существо, обладающее интеллектом, но лишенное способности чувствовать.
— Правильно! — воскликнула Лидочка. — Таня Коптелова тоже так говорила.
— Какая Таня Коптелова? — заинтересовались мужчины.
Лидочка рассказала. Таня Коптелова раньше работала на заводе «Металл» копировщицей, а потом перешла к ним в библиотеку. Ох и нахлебалась она горюшка из-за Владимира Сергеевича! У нее часто болела девочка, и в эти дни по договоренности со своей начальницей она брала работу на дом. А чтобы не было претензий, делала немножко больше нормы и лучше, чем другие копировщицы. Долгое время все шло хорошо, а потом об этом случайно узнал Владимир Сергеевич. Казалось бы, какое дело главному инженеру до простой копировщицы? Однако Владимир Сергеевич нашел время, вызвал к себе в кабинет Таню и ее начальницу и устроил им холодный разнос. «Если у вас болеет ребенок, положите его в больницу, а нарушать установленный порядок я никому не позволю». «Владимир Сергеевич, какая больница? — оправдывалась Таня. Да у меня душа будет не на месте». «Она дома даже лучше работает» — поддержала Таню начальница. «Что же, по-вашему, выходит, пусть все по домам работают?» — «Но это исключение!» «Никаких исключений быть не может», — сказал главный и велел объявить обеим по строгому выговору с лишением прогрессивки. Таня много рассказывала о Владимире Сергеевиче — какой он бездушный формалист, как безжалостен к людям и как не любят его на заводе. А один раз в сердцах сказала: «Это демон какой-то, а не человек!»
Сообщение Лидочки заинтересовало мужчин.
— Теперь понятно, почему он так быстро вылез в начальство, — сказал Володя.
— Непонятно только, какая сила им движет. У любого живого существа такой силой являются эмоции, а у него их нет.
— Да, это загадка, — согласился Володя.
— Расскажите еще что-нибудь, — попросил Гончаров Лидочку. — Как вы с ним познакомились, как жили?
Что тут было рассказывать?
— Уже была замужем за одним человеком, но он пил, ничего с ним не вышло. Три года с ним промучилась, и в конце концов разошлись. А потом с Владимиром Сергеевичем познакомилась — в библиотеку к ней зашел. По сравнению с первым мужем просто ангел. Серьезный, выдержанный, не пьет и внешне сразу понравился. Только через полгода поняла, после того как поженились, что совершила ошибку. Машина, а не человек! Первого мужа даже стала вспоминать. С тем хоть иногда поговорить можно было. А с Владимиром Сергеевичем все равно что со стеной разговаривать. Занят только собой и своими делами. С ней отношения чуть ли не официальные, как с подчиненной, даже хуже. Последнее время стал активно вмешиваться в ее внутреннюю жизнь. Все выспрашивает, во всем, в каждой мелочи требует отчета, разве что объяснительных записок писать не приходится. Когда уезжала в Москву, столько наговорил, столько глупых условий поставил, словно она блудливая кошка, которую выводить гулять можно только на веревочке.
А уж следит за собой, как прима-балерина. Чтобы ни морщиночки на лице, ни пылинки на костюме. Если каблук чуть скошен, ни за что не наденет ботинки. Голову только дорогими шампунями моет, массажируется специальными приборами. «Главный инженер должен быть образцом во всем» — так он говорит. Честное слово, иногда хотелось треснуть его скалкой по голове, только он какой-то страх внушал, не могла понять почему… Ах, да что я! спохватилась Лидочка. — Это я раньше на него сердилась, когда не знала, кто он, а теперь не сержусь.
— Я тоже на него в свое время сильно гневался, хотя и понимал, как это глупо, — сказал Володя. — Сколько он мне крови перепортил!
Двойник действительно доставил друзьям массу хлопот. Держать в больнице совершенно здорового человека долго было нельзя. Пришлось снять для него комнату на окраине города, где его не могли встретить Володины знакомые. Гончаров и Володя жили там по очереди.
Так прошел год, и это был сумасшедший год для Володи. Как раз началась история с проектом и связанные с нею неприятности, примешалось и личное. Володя, оказывается, тоже был женат и тоже неудачно, опять же от жены пришлось скрывать, что есть двойник. Самое же главное, стали вдруг катастрофически быстро обостряться отношения с двойником. Володе он был неприятен, как может быть неприятной глупая карикатура, сделанная на вас. Нужно было срочно принимать какие-то меры.
Конечно, проще всего было открыть тайну научному миру. Это был путь славы, всемирной известности. Так поступили бы многие и многие на их месте. И надо честно сказать, друзья некоторое время колебались в выборе. Но в конце концов отказались от легкого пути, и вот почему. Если бы ванна производила просто биологический материал, сомневаться было бы, конечно, глупо. Но ванна производила бесчувственную интеллектуальную плоть, а это принципиально меняло отношение к делу. «Не хватало еще демонов в вавилонском столпотворении, которое творится сейчас на земле» — так определил суть проблемы Гончаров, и Володя с ним полностью согласился.
Нет, научные лавры друзей не привлекали. Единственное, чего они желали, это как можно дольше сохранить в тайне существование гомункулуса. Прошло еще некоторое время, прежде чем нашелся выход.
Гончарова пригласили работать в Москву, а Володя нашел для двойника место начальника конструкторской группы в технологическом отделе григорьевского завода «Металл». Сам он решил оставить прежнюю профессию и поступить на биологический в МГУ.
Возникла проблема с документами для двойника, но и ее решили, правда, несколько сомнительными с точки зрения закона средствами. Володя «потерял» папку со всеми своими документами и написал заявления в соответствующие учреждения. После некоторых хлопот и хождений он получил дубликаты. Оригиналы документов он отдал двойнику, чтобы исключить какие бы то ни было подозрения на его счет в будущем, а дубликаты оставил себе. С двойником договорились, что жить он будет тихо, не выделяясь, не заводя знакомств, а там видно будет…
Первый год Гончаров время от времени приезжал в Григорьевск, навещал свое творение, все было в порядке. Двойник работал исправно, числился на хорошем счету и жизнь вел одинокую, без знакомств. Потом они с Володей ограничивались тем, что звонили ему иногда на завод, а потом и звонить перестали — Володя с головой ушел в учебу и с увлечением занимался «Возражениями», а у Гончарова и без гомункулуса
