многом неполными. Он научился латыни, свободно писал и читал, но изъяснялся на
ней довольно бедно, т.к. не был обучен искусству риторики. Он понимал греческий
алфавит, кое-как читал, с трудом писал, но связно сказать мог лишь некоторые
заученные фразы. Он различал арабский и еврейский языки на письме, но ни читать,
ни изъясняться на этих языках не мог, хотя и запомнил с десяток арабских и пару
еврейских слов. Из остальных наук наилучшие познания оказались у него по истории,
правда, последовательность событий он помнил не твердо. Учитель много
рассказывал ему о древних греках и римлянах, о древних войнах, о походах
Александра Македонского, о торжестве Юлия Цезаря и о его гибели от руки Брута, о
древнем Египте и о красавице Клеопатре, о Иудейской войне и избиениях первых
христиан римлянами, о походах варваров на Рим и о разграблении вечного города, об
императоре Константине и о его святой матушке Елене, о нашествии мавров на
Испанию и об империи Карла Великого.
Но не успел всего рассказать учитель. Внезапная кончина монаха Аквиора
поставила крест на образовании Гуго и явилась первым признаком скорого
бесповоротного разрыва с детством. И действительно, не прошло и полгода, как отец
отправил сына на службу к своему сюзерену графу Шампанскому.
Пробыв какое-то время у могилы своего учителя, молодой хозяин Пейна, наконец,
направился к часовне. В детстве Гуго часто приходил сюда. Его мать любила молиться
здесь. А в церковные праздники монах Аквиор проводил службы в часовне. И тогда
сюда собирались крестьяне из всех окрестных деревень, было шумно и весело.
Гуго помнил каждый камень, каждую трещинку древнего, потускневшего и
выкрошившегося местами мрамора, каждую деталь облупившейся от времени
мозаики, изображающей Деву Марию и волхвов, несущих дары младенцу Иисусу. Но
больше всего Гуго любил тишину и уединенность этого места, возможно, потому, что,
как ему казалось в детстве, часовня была такой же одинокой и грустной, как и он сам.
Гуго сейчас хотелось даже не столько помолиться Деве Марии и Господу Иисусу
Христу, сколько просто снова, как в далеком детстве, постоять посреди тишины
старинных стен, посмотреть на удивительную, чудесным образом сохранившуюся,
мозаику и послушать, как гудит ветер в узких прорезях окон под самым сводом. Вот
сейчас он войдет внутрь и ничто не помешает ему опять, как когда-то, услышать
знакомый звук…
Но в часовне уже кто-то был.
Глава 3. Неожиданная встреча
Посередине часовни стоял высокий мужчина в длинном монашеском одеянии с
капюшоном из грубой серой шерсти. Человек повернулся на звук шагов, и новый
хозяин Пейна сразу узнал странника. Гуго встретил его лет пять назад в Испании, в
высоких горах, через которые он пытался бежать, преследуемый мавританскими
разбойниками после разгрома ими того самого торгового каравана, идущего из
Арагона в Кастилию, в котором, волею случая, неопытный еще юноша, оказался
одним из охранников.
Гуго вспомнил, как в тот страшный час, лишившийся всего, потерявший надежду
на спасение и загнанный страхом смерти за границу вечных снегов, изнемогая от
полученных в стычке ран, он уже не мог идти и замерзал насмерть в беснующейся
пурге на ледяном перевале, и странный монах, появившийся словно из-под земли,
спас его, проведя по тайной тропе к удивительному горному монастырю. Монастырь
тот был весьма необычным, не похожим на все другие монастыри, какие де Пейн
видел до этого. Гуго пробыл там достаточно долго, но того, что происходило с ним в
стенах той обители, как, впрочем, и то, какому святому она была посвящена, Гуго не
помнил. Он тогда впал в какое-то странное болезненное состояние, и сознание его
помутилось. Должно быть, то были лихорадка и бред, вызванные потрясением от
потери друзей, ранами и обморожением. Но добрые монахи выходили его, и в одно
прекрасное утро он смог добраться до Хаки[9], где был зачислен в отряд, идущий на
войну с маврами…
Гуго хорошо запомнил только то, что сказал тогда странник, спасший его. «Для
тех, кому предназначен путь горний, случайностей не бывает. На их дорогах все
происходит к сроку. Не раньше и не позже. Помощь Божия никогда не опережает
события, но никогда и не опаздывает». И вот сейчас этот странный монах снова стоял
перед ним в тишине древней часовни.
За прошедшие несколько лет странник почти не изменился. Та же стройность
фигуры, те же правильные черты чуть смуглого, обветренного лица, не выдающего
возраст: можно дать от сорока до шестидесяти. Все тот же серый плащ с капюшоном и
того же мышиного цвета монашеская одежда под ним, та же небольшая дорожная
сумка через плечо, тот же самый добротный деревянный посох в руке. Тот же
небольшой серебряный крест на груди поверх рясы из грубой шерсти. И тот же
алмазный отблеск затаенного огня в голубой глубине ясных глаз. Разве только в
аккуратной бороде и в темных волосах монаха появилось чуть больше седины?
Впрочем, Гуго и в этом не был уверен.
Казалось, что время над монахом не властно. Он весь был каким-то удивительно
опрятным, подтянутым и ухоженным и этим совершенно не походил ни на других
странствующих монахов, грязных и дурно пахнущих, ни на оборванного
проповедника павликианина, совсем недавно встреченного Гуго де Пейном в
Лангедоке. Не похож был пилигрим и на приходских священников, носящих тонзуру[10]
во весь череп, утративших радость жизни и с потускневшим взглядом. Осанка
странника была гордой, глаза блестели, и всем своим видом, правильной речью и
манерами этот «божий человек», стоящий сейчас перед молодым рыцарем,
напоминал, скорее, некогда могущественного дворянина, удалившегося от мира,
нежели простого монаха. Как бы там ни было, де Пейн никак не ожидал увидеть этого
человека здесь, за тысячу миль[11] от места их прошлой встречи.
—Приветствую вас, добрый рыцарь, — первым поздоровался монах и слегка
поклонился.
—Приветствую и вас, добрый странствующий брат. К сожалению, не знаю
вашего имени, но хорошо помню, как вы выручили меня в горах Испании. — Так же
вежливо, с поклоном, поприветствовал пилигрима Гуго.
—Зовите меня братом Мори. Или просто Мори, если угодно. — Сказал странник.
—Какими путями оказались вы здесь, любезный брат Мори? — Спросил де Пейн,
не сумев сдержать своего любопытства.
—Вообще-то, я прибыл из Труа, чтобы встретиться с вами, шевалье [12] Гуго де
Пейн, — просто ответил брат Мори.
—А я думал, что вы живете где-то там, в Испании.
—Я много путешествую.
