славой пользуются те места. — Произнес молодой рыцарь.
—Я бывал в той местности, — сказал аббат, — там много болот и лесов и мало
обжитых мест, а на склонах гор стоят развалины древних замков, которыми
неизвестно кто владеет сейчас. Что ж, в случае опасности, можете повернуть дальше к
югу и двигаться на юго-запад другими дорогами. Но это займет несколько лишних
дней, да я и не уверен, что такой путь будет намного безопаснее. На главной дороге,
идущей через Ним и Монпелье, повсюду выставлены посты и разъезды. И, конечно, с
вас постоянно будут требовать уплаты пошлин. А дорога вдоль берега моря еще менее
привлекательна. Побережье пестрит крепостями мелких князьков, которые не
гнушаются пиратствовать и не прочь поживиться любой добычей, будь то жертвы
кораблекрушения или случайные путники, а вам не нужны лишние стычки. Так что
выбирайте сами. Надеюсь на ваше благоразумие, шевалье. В любом случае, до начала
лета вы должны прибыть на место.
—Какие указания будут по освобождению еврейского купца? Должен ли я брать
штурмом замок, где его держат, если переговоры о выкупе провалятся? И как я смогу,
в этом случае, осуществить штурм силами столь небольшого отряда? — Спросил
рыцарь.
—Вам помогут. Сначала доберитесь туда и разведайте обстановку на месте, затем
обратитесь за помощью. — Сказал аббат.
—Но кто сможет помочь нам в тех горах?
—Там живет мой родственник, — сказал граф, — мой двоюродный дядя, Этьен
де Блуа, шателен замка Монтерео. Когда-то он, младший из детей моего деда,
поссорился со своим отцом и, лишенный наследства, уехал искать счастья в Испанию.
Своей доблестью он заслужил от короля Арагонского Рамиро древний
полуразвалившийся замок на самой границе с маврами. С тех пор этот замок отстроен
вновь и война под его стенами прекращается редко. Мой отец бывал в Испании и
несколько раз навещал этого моего дядю. На вид он, говорят, несколько угрюм, но
поверьте, он доблестный рыцарь и добрый христианин. Уверен, он всегда помнит о
Шампани и обязательно поможет вам. Он, пожалуй, единственный на пути, кому вы
сможете рассказать суть нашего дела с вызволением пленника. Я передам Этьену де
Блуа одну ценную фамильную реликвию, вот этот перстень, по которому он узнает
своих. А еще, разумеется, я передам дяде через вас письмо. — Юный граф снял с
левой руки и отдал Гуго массивное золотое кольцо с красным камнем и полустертым
девизом на латыни, выгравированным по ободку: «Господь за Блуа», потом спросил:
—Есть другие вопросы, шевалье?
—Нет, монсеньер.
—Тогда это все. Дальнейшие указания вам даст Андре де Монбар.
Напоследок граф протянул де Пейну большую дорожную сумку из воловьей
кожи, в которой оказался тяжелый мешочек с золотом, список с именами воинов и,
четко нарисованная на листе пергамента карта со схемой предполагаемого маршрута.
Еще там были письма от Гуго Шампанского и от аббата Мори к Арагонскому королю,
к кастеляну Шалона, к графу Лиона, к епископам Вьенскому и Вивьенскому, к графу
Тулузскому и к некоторым другим епископам и сеньорам южных областей, через
которые отряду предстояло проезжать. Затем граф приказал капитану городской
стражи де Монбару провести де Пейна в склады и арсеналы Сторожевого замка и
выдать все необходимое для похода: продовольствие, снаряжение и оружие.
Из трапезной графа Гуго де Пейн вышел вместе с Андре де Монбаром. По дороге
друзья решили отметить назначение де Пейна в знакомом трактире «Жирный гусь».
—Поздравляю с назначением! Ты теперь тоже вроде, как капитан. — Сказал де
Монбар, поднимая оловянную кружку с добрым вином.
—Не с чем, наверное, меня поздравлять, дружище. Не думаю даже, что вернусь
обратно. Дело, похоже, безнадежное. И зачем только граф понапрасну рискует своими
людьми ради освобождения какого-то еврея? Ведь шансов на его спасение нет почти
никаких.
—Наш граф еще слишком молод, и им очень легко управлять.
—Это ты к чему?
—Думаю, что за всем этим стоит не сам граф, а аббат Мори и его люди, и они не
так уж просты. Мне кажется, что настоящие цели экспедиции могут быть какими-то
иными, а спасение еврея лишь повод.
—Почему ты так считаешь?
—Ты лучше скажи сначала, что ты думаешь о рыцарях аббата Мори.
—О каких рыцарях? — Не понял де Пейн.
—Неужели ты не видел трех бритоголовых загорелых детин в белых одеждах с
мечами и шпорами?
—Уж не Аршамба де как-то там зовут одного из них?
—Точно. Одного зовут Аршамба из неизвестного места, второго — Россаль, а
третьего — Гондемар. Странные они. Не шумят, не пьют, не ходят к женщинам и не
задираются. Монахи, одним словом, а не рыцари. Никогда прежде таких не видел, и
веришь, я ведь провел собственное расследование смерти Бертрана де Бовуар. И
знаешь, что выяснилось? Все стражники башни от чего-то заснули в тот вечер на
своих постах, а один из них разговаривал перед этим с неким монахом, нездешнего
вида, который пришел в башню по поручению аббата Мори узнать, не нуждается ли
кто-нибудь из арестантов в исповеди. Этот «монах», по-видимому, усыпил охрану и
убил Бертрана каким-то неведомым способом. Когда я тайно показал стражнику для
опознания людей аббата, стражник узнал одного из них, по имени Гондемар. Конечно,
я никому не сказал об этом, ведь аббат и его люди убрали Бертрана, сильно опасаясь
за твою жизнь, дружище.
—Неужели аббат Мори и его люди могли поступить так бесчестно? — Изумился
де Пейн.
—Ты удивляешь меня, Гугон. А разве честен был граф Стефан, назначив тебе
судебный поединок с этим негодяем? — Спросил Андре.
—Да, но… — начал было возражать де Пейн и осекся, поняв, что и возразить
нечего. Пожалуй, неожиданная смерть Бертрана де Бовуар явилась для него
единственным шансом выжить самому.
—Так вот, мне кажется, что они из тайного ордена, и сам аббат Мори тоже. —
Продолжал Андре.
—Что еще за тайный орден?
—Ты никогда не задумывался, откуда вообще пошло рыцарство? Ведь у римлян
рыцарей не было, — сказал де Монбар.
—У них были всадники. — Пожал плечами Гуго.
—Да, всадники, но не рыцари. Всадник — он просто воин на лошади, а рыцарь,
прежде всего, человек чести. И рыцари, конечно, появились позже. — Уточнил Андре.
—И когда же ты думаешь, они появились? — Спросил де Пейн.
—Знаешь, я много думал над этим. И, судя по всему, легенды про короля Артура
и его круглый стол не врут. Похоже, король Артур и был самым первым рыцарем,
готовым не просто воевать, а защищать слабых и сражаться во имя справедливости
Божьей.
—Но кто же тогда посвятил его в рыцари? — Задал вопрос де Пейн.
—Я часто слышал от старых инвалидов, что когда-то существовал некий
