вообще! Это ж совсем никак! Это ж дальше некуда!
Боров отнёсся к инциденту на редкость спокойно, только посмеялся и махнул рукой в беспалой перчатке.
— Знать бы, куда он подался! — со злобной мечтательностью рассуждал Баклажан. — Времени бы не пожалел, башкой бы рискнул, а догнал! И — одной очередью полмагазина трассирующих гаду в затылок … Старик, а ты случаем не в курсе, куда это дерьмо поплыло?
— Откуда же мне знать? — резонно возразил тут же вышедший на связь Старик. — Бармалей контактного вещества не принимал, я изнутри него не смотрю и не слушаю. Да успокойся ты и забудь обо всём, береги нервную систему и вырабатывай адекватное отношение к объективной реальности, данной нам в ощущениях. («Чего-чего?» — возмутился Баклажан) Рассуждай спокойно: что такое особенное вы потеряли? Сколько-то барахла? Снаряжение и патроны? Так их вам на репликаторе наделают, сколько хочешь? Райку украли? Не беда, недели две-три без плотского греха потерпите, усерднее делом займётесь. А при первом же контакте с внешним миром потребую прислать в Зону через КПП № 1 группу в десятка два женщин. Пора каждому постоянную подругу жизни заводить.
— Воистину пора! — горячо поддержал Фунтик.
— Ээээ… — содержательно выразился по этому поводу Бобёр. — Ммм… Нууу…
— Во-во! Это ты точно сказал, я именно такого же мнения. — ввернул его неразлучный дружок Ушастый.
На этом всё вроде бы и закончилось. Однако история получила неожиданное продолжение через пару недель. Разведчик Попрыгун, вернувшийся из рейда на северо-запад рассказал, что на пустоши, бывшей в старину опытным полем кукурузоводов обнаружил разбитую и исковерканную повозку с помятыми велосипедными колёсами без шин. Вокруг валялись раздавленные консервные банки и подозрительные по виду ошметья, забрызганные кровью и втоптанные в грязь кабаньими копытами.
— Это он в Лукьяновку лыжи навострял. — мстительно ухмыляясь, предположил Баклажан. — Странно… Зачем? Знал ведь, что Старик всех бандюков прикончил. Но, как бы ни было, не дошёл, хрюшки его схарчили. Что ж, правильно, самое место падали в свином брюхе. Охотник, матерь божья коровка… Тьфу!
— А Райка?
— Кто знает? Возможно, раньше её потерял, может статься — амазонки отбили. А быть может вместе с Бармалеем кабаны задрали.
После этого о Бармалее не вспоминали. Его у нас никто особенно не любил. Охотником он, вне сомнений, был отличным, регулярно и в нужном количестве снабжал кабанятиной и прочей мутировавшей дичью наш Черновский «ресторан». Но притом был на редкость неприятным типом: хамоватым, наглым, мелочно-расчётливым, эгоистичным жёлчным. Кое-кто на этом основании сравнивал его с Боровом. Старик, кстати, против таких параллелей категорически возражал, и время показало, что он оказался прав… как всегда…
Похоже, Боров почувствовал приближение кончины ещё в ноябре. Девятого числа он вызвал из Гремячьего моего знакомца Ташкента и объявил ошеломлённому парню, что, уходя на покой, оставляет того своим преемником, заведующим хозяйством Стены, а в перспективе — и всей Зоны.
— Да ты что, спятил? — не на шутку перепугался Ташкент. — Я считать-то толком не умею! Образования никакого: десять классов астраханской школы номер шесть и год армии. А здесь под твоим началом вообще в судомойках бегал.
— Мытьё посуды под моим началом — лучшая практика. — успокоил его Боров. — После неё вообще стыдно быть меньше чем министром экономики. Кроме всего прочего, ты у нас от рождения хозяйственник. Талант-самородок. Гляди, как с гремячьинским репликатором управляешься!
— Сравнил! Там одно, а здесь…
— То же самое. — веско сказал Боров. — Завтрашний день тебе даю на обустройство жилья в Стене, а потом буду вводить в курс дел.
КПК Ташкента мяукнул сигналом вызова.
— Поздравляю с назначением. — послышалась в его наушниках скрипучая речь Старика. — Боров абсолютно прав. Кому, как не тебе?
Боров передавал дела Тихоне дней десять. Потом столько же времени наблюдал за действиями преемника, никогда не хваля того и немилосердно ругая, когда считал необходимым. Наконец объявил: — Хватит. Созрел. Теперь будешь работать самостоятельно. Сработаешь правильно — Старик одобрит, неправильно — намылит холку. Счастливо!
Последняя для Борова зима 2012 г. выдалась снаружи Зоны малоснежной, ветреной и зверски морозной. А у нас под куполом она была, наоборот, на редкость тёплой, ясной и сухой. Температура редко падала ниже нуля. Боров с утра выходил на Стену и поднимался на лифте на одну из двух башен КПП № 1. Там по его просьбе поставили кресло. Боров усаживался в него, закрывал искалеченные ноги одеялом, ставил рядом на столик чашку, термос с крепким, горячим кофе и доставал мощный бинокль. О чём он думал в полном одиночестве, часами рассматривая Зону с почти пятидесятиметровой высоты? Старик сказал, что Боров очень редко отвечал на его звонки. В этом же кресле мы вчера и нашли его. Казалось, старожил Зоны спокойно улыбается в безмятежном сне.
Он ушёл навсегда, отказавшись от Переселения.
«Две жизни — две смерти».
Старик: —Доброго здоровья, Малыш.
Малыш: —Привет! А я уж беспокоиться начал: что-то давненько Стариковых выволочек не получал.
Старик: —Давненько? Гм… С позавчерашней выходки, когда вздумал через аномалию прыгать? Суперменом себя возомнил? Человеком-кенгуру, или еще каким-нибудь голливудским уродом?
Малыш: —Дважды за одно не казнят, за прошлые грехи мной уже получено полностью сразу после их совершения. А сегодня за что станешь холку чистить?
Старик: —Вообще-то есть за что. Только тебе чисть, не чисть — без толку. Хотя… вот если, допустим, Белоснежка проведает о твоих художествах…
Малыш: —Эй, эй! Запрещённый приём! Сам без конца твердишь: тайна личной жизни — неприкосновенна!
Старик: —Абсолютно. Это была нехорошая шутка, приношу извинения. А теперь состоится серьёзный разговор.
Малыш: —Слушаю.
Старик: —Знаю, ты у нас всегда работаешь в одиночку. Мне такие традиции никогда не нравились, но, согласись, никаких препон в одиночных рейдах тебе не чинил, запретов не ставил.
Малыш: —Какие там препоны! Ну, если не считать того, что в каждом рейде опекаешь, словно слюнявого младенца…
Старик: —Так ты у нас Малыш и есть. Но сейчас речь не о том. Прошу поработать недолгое время в бригаде. Дело предстоит крайне срочное и предельно ответственное. Задание следует выполнить быстро, крайне аккуратно, при двух непременных условиях…
Малыш: —Раз?
Старик: —Раз: без потерь. Ни ты, ни те, кто будут работать с тобой не должны пострадать.
Малыш: —Даже так? А два?
Старик: —Исключительно так. А два: знать об этом будете только вы и я. Всё. Точка.
Малыш: —Ого! Даже ого-го! Это что же такое намечается?
Старик: —Для начала — твоя встреча с собирателями Шнырьком, Юлой и Белым.
Малыш: —Знаю таких. Умелые ребята, особенно Юла.
Старик: —Знаю, что знаешь. Умелые, согласен. Вот с этими ребятами тебе и предстоит добраться до Балакино. В подвале тамошнего магазина находится много ведьминого студня. Это самая спокойная и тихая
