– Алкоголик.
– Я не алкоголик, я любитель выпить.
– А это разве не одно и то же?
– Сравнила, блеснула умом. Это две большие разницы. Вот я одного не понимаю. Как ты с таким характером людей лечишь? Недобрая ты, Лизка, дикая совсем.
– Да что вы такое говорите, господин фотохудожник? А я не понимаю, как ты дрожащими руками камеру или фотоаппарат держишь. Конечно, когда снимаешь голые задницы, это не мешает, скорее наоборот. Там скоро командировочка очередная не намечается куда-нибудь подальше? Говорят, на Курилах очень красиво, да и на Камчатке тоже есть что поснимать. Знаешь, мне кажется, что снимать красоты природы гораздо приятнее, чем обнаженку.
– Надоел? – прищурил глаза Андрей. При этом каким-то удивительным образом они у него стали совершенно трезвыми.
– Не стану скрывать, без тебя скучать точно не буду.
– Не переживай, пигалица, скоро уеду.
Пить чай на кухне, где разглагольствовал и приставал с глупыми вопросами Годзилла, не хотелось. От одного вида на эту махину с заплетающимся языком тошнит. Остается возвратиться в комнату, где на ее личном диване дает храпака исключительно благородный господин Балашов. Что лучше, это вопрос очень спорный. Ситуацию надо было как-то разруливать. С Годзиллой было все понятно, но что делать с присутствием Балашова? Хороший вопрос. Будить, не будить, кофе или сок в постель и какие при этом делать глаза? Полная дурка.
Пока Елизавета мучилась над этой неразрешимой проблемой, дверь ее комнаты отворилась, и на пороге во всей красе нарисовался Никита Александрович собственной персоной. На лице его сияла радостная улыбка. Он приветственно помахал рукой девушке и направился в ее сторону. Ситуация становилась исключительно интересной и предельно занимательной. Балашову пока сосед не виден, интересно, какое у него будет лицо, когда произойдет знаменательная встреча? Годзилла тоже пока не видит Балашова. У Елизаветы нехорошо похолодело под ложечкой. Водевиль какой-то, причем с явно пошловатым оттенком. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Один из героев пьян, а другой амбициозен и решителен. Черт его знает, что может произойти при таком замечательном раскладе. А сердце ей подсказывало, что без схватки, хотя бы словесной, дело не обойдется. Никита Александрович пересек порог кухни и остановился. Улыбка медленно сползла с его лица. Мужчины, совершенно обалдев от неожиданности, разглядывали несколько секунд друг друга в упор.
– Лиза, извините, я не знал, что у вас гости, – сухо проронил Балашов.
– Где гости? Кто гости? Я гости? – возмутился Андрей.
– Познакомьтесь, пожалуйста, – тоном благовоспитанной девочки промурлыкала Елизавета. – Это Андрей, мой сосед, Андрей, это Никита Александрович, мой... – девушка на секунду замялась, но быстро нашла выход из положения, – мой хороший знакомый.
Руки друг другу мужчины жать не стали, но назревающий конфликт был исчерпан.
– Пошел я спать, – недовольно пробурчал Андрей. Возражений не последовало, сосед удалился без всяких комментариев, что уже хорошо.
– Лиза, нам надо поговорить. – Балашов говорил резко и явно нервничал.
– Давайте поговорим, – согласилась девушка.
– Ну не здесь же.
– Хорошо. – Лиза встала и, прихватив чашку с чаем, послушно побрела вслед за Балашовым в комнату. Постель была аккуратно свернута, но не убрана. Елизавета присела на диван в свободный угол и обхватила обеими руками чашку.
– Лиза, вам нельзя здесь жить. – Никита Александрович нервно мерил шагами комнату.
– Я вас не понимаю. – Елизавета и вправду удивилась не на шутку. Хорошенькое заявление с утра пораньше.
– А что тут непонятного?! – Балашов заорал с такой силой, что Лиза подпрыгнула на своем диване, чуть не расплескав чай.
– А почему вы кричите, Никита Александрович? Я в чем-то виновата?
– Вы ни в чем не виноваты, извините. Почему вы уехали от родителей? – Голос Балашова звучал отрывисто, сухо, почти грозно. Хороший получается разговор. Практически допрос с пристрастием.
– Я не буду отвечать на этот вопрос. – Лиза расстроилась по-настоящему. Ей совсем не хотелось посвящать Никиту Александровича в их семейные тайны. Не настолько они близки, чтобы делиться слишком сокровенными и болезненными подробностями. Балашова развод ее родителей не касается никаким боком.
– А я догадываюсь, нет, я почти уверен! Свободы захотелось? Общаться с пьяным идиотом, пить с ним чай по утрам конечно же веселей, я понимаю! – Никита Александрович опять сорвался на крик.
Елизавета оцепенела. Что происходит? С какой стати Балашова рвет на части? Он же ее ревнует! Кого она обманывает? Он любит ее. Растерял всю свою вальяжность и сдержанность, бегает по комнате, руками машет, орет как сумасшедший.
– Уходите, – тихо, но очень твердо произнесла девушка.
– Что? Что ты сказала? – Балашов остановился.
– Уходите. На меня в жизни никто так не орал, и вам я этого делать не позволю. С какой стати вы тут устроили истерику? Вы мне кто? Может быть, отец? Нет, точно не отец. И не брат, кстати, и не сват. Тогда, может быть, муж? Нет, не муж. Вы сами на мне жениться не захотели. Я это очень хорошо помню.
– Лиза.
– Что Лиза? Перестаньте издеваться надо мной. Я живой человек. И я не сделала ничего такого, чтобы вы себя вели подобным образом. Я вам, конечно, очень благодарна за все, особенно за суп, но общаться с вами больше не желаю. Уходите.
– Ты не выслушала меня до конца. Хочешь, я куплю тебе нормальную квартиру без всяких соседей- идиотов? Хочешь, Лиза? Ты только скажи «да». – Балашов сел рядом, отобрал у девушки чашку, поставил ее на пол и взял за руку.
– Вы сошли с ума, уважаемый Никита Александрович.
– Да, я сошел с ума. Я сошел с ума, как только тебя увидел. Я боролся, я не хотел этого. Но я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя, Лиза. И я не могу на тебе жениться. Я женат.
– То есть, если я вас правильно поняла, вы мне предлагаете статус официальной любовницы? – Лиза попыталась отодвинуться от Балашова, но он не дал этого сделать.
– Нет, девочка, тебе трудно меня понять. Я ничего не могу тебе обещать, я не хочу тебе врать. Но ты должна знать, что я тебя очень сильно люблю. Я не могу тебя потерять.
– Знаете, что я вам на это скажу? Прекратите истерику и уходите. Меня ваше заманчивое предложение не устраивает.
Раздался стук в дверь.
– Да! – крикнула Лиза.
Дверь приоткрылась, показалась лохматая голова Андрея.
– Лизка, вы чего так орете? Заснуть невозможно. Тебе помощь не нужна? – пророкотала голова.
– Иди отсюда, заступничек. Быстро, только тебя здесь не хватало, – цыкнула Елизавета.
Голова исчезла, дверь закрылась.
– Ты такая же, как все. – Балашов отпустил Лизину руку и поднялся с дивана. – Ты не хочешь принимать от меня ничего, ты гордая. Зато с этим шаромыгой тебе интересно! В коммуналке с алкашом лучше, чем в отдельной квартире. А я мог тебе дать многое.
– Думайте что хотите. Вы меня измучили вконец. Я глубоко уважаю ваши чувства, но вы все сами испортили, многоуважаемый Никита Александрович. Надеюсь, наши дороги больше никогда не пересекутся. Я не готова к таким неземным страстям, к тому же я больна и чувствую себя не очень хорошо. И еще попрошу запомнить: я не товар, который можно купить. Вы, наверное, привыкли брать все, что захотите, вы же хозяин жизни. Именно поэтому вы так злитесь, а не от какой-то любви. Как же, ваши планы нарушила обыкновенная девчонка. Уходите, я не хочу вас видеть никогда и ни при каких обстоятельствах. Вы меня оскорбили.
