идеология, а что обнаруживает этнические константы автора текста?
Однако на этом моменте мы должны прервать наш методологический комментарий, поскольку обычно такого рода исследование необходимо, но недостаточно для объяснения интересующих нас нелогичностей поведения. Последние в большинстве случаев можно объяснить, только если принять во внимание, что для разных частей этноса трансфер совершается различным образом и эти части этноса находятся во взаимодействии, характер которого нам еще только предстоит объяснить.
В приведенном ниже сюжете мы рассматриваем и нелогичности, проявившиеся в поведении этноса в критическую эпоху, и смену объектов трансфера, и взаимодействие внутриэтнических групп. Мы делаем это для того, чтобы сохранить целостность сюжета, а так же для того, чтобы читателю стала ясно, чему он, основываясь на приведенном выше теоретическом материале может дать объяснение, а чему пока еще нет. Но в одной из последующих глав мы вернемся к теоретическому объяснению феноменов, описанных в данном сюжете.
Предлагаемые ниже сюжет является продолжением сюжета 3 (глава 2), где рассматривалась нелогичность поведения турецких крестьянских масс в период крушения Османской империи. Напомним, крушение империи должно было, казалось вызвать резкий кризис в сознании народа, однако люди в своей массе вели себя так, словно ничего необычного не происходит и, не принимая предлагавшейся кемализмом идеологии, противоречащий мировоззрению народа, реагировали даже на самые грубые реформы Кемаля абсолютно спокойно, словно не замечая их. Это и есть та нелогичность, которая является для нас отправной точкой исследования. В ходе него мы должны выяснить, какие моменты в идеологии кемализма, с точки зрения своих ценностных доминант абсолютно чуждого туркам, привели к тому, что он, кемализм, не вступила в резкий диссонанс с сознанием турецкого народа. Для этого мы должны будем проанализировать предшествующие турецкие идеологии, а кроме того соотношение картин мира присущих различным слоям турецкого этноса. Первая из этих задач должна быть разрешена в рамках данной главы, а второй мы только коснемся и вернемся к ней тогда, когда будем изучать теорию функционального внутриэтнического конфликта.
Сюжет 9. Изменения в мировоззрении турок
Мировоззрение турецкого народа сложилось в эпоху быстрого расширения Османской империи, когда не было различия между воином и крестьянином, когда по призыву воевод массы населения бросали свои деревни и радовались 'с криками', и отправлялись к 'означенному месту, где находился воевода. И воевода, дождавшись их, снабжал их лошадями и другим снаряжением, которое необходимо'. [440] То было время стремительного расширения империи. Все эти годы 'турки никогда не находятся в покое, всегда ведут войну, из года в год, от одних земель к другим'. [441] 'Турки раскинули в Европе стан военный… Война — душа турок'. [442] 'Источником всех благ для турецкого народа считается война'. [443]
Основная функция Османского государства — ведение Священной войны; хозяйственная и административная функции — второстепенны. Земля, покоренная мечом во имя Аллаха, находится в распоряжении главного военного вождя — султана, совмещающего в своем лице обязанности главнокомандующего, правителя и высшего религиозного авторитета (халифа). Государственная структура в идеале является военной структурой, в которой существует иерархия военных вождей сверху до самого низу, до главы крестьянской общины, бывшего первоначально и местным военачальником. Земля, на которой живет крестьянская община, не представляется данной раз и на всегда. Если нужды ведения Священной войны заставляют турка перейти в другое место, он сделает это без особых моральных потерь.
Но Х VII век оказывается для османцев переломным, начинается закат империи. Вынужденное прекращение завоевательской политики приводит к серьезному кризису власти. Если преклонение перед военачальником было для турок естественным, то чиновник не имеет в глазах турка санкции на власть. В чиновнике турок видит 'равного себе, а не вождя своего, а повиноваться равному для турка тяжелее, нежели для европейца'. [444]
По сути дела, прекращение дальнейшего завоевания ставит для турок под вопрос само существование Османского государства. Будучи фаталистами, видя во всем неизбежный рок, они, по словам источника, относящегося к началу Х l Х века, 'начинают думать, что кончилось время, предначертанное для существования Оттоманской монархии, что пора снять лагерь и отправиться домой… Малая Азия есть в их глазах край чужой, занятый силой, — место пребывания, из которого рано или поздно надобно уйти, удалиться; родиной же своей они почитают какие-то худо ими понимаемые страны Юго-Востока, родиной, а не отечеством; слова 'отечество' в турецком языке нет, и понятие, с ним сопряженное, есть для анатолийского турка не только неизвестное, но и совершенно непонятное'. [445]
Каков же турецкий крестьянин Х l Х века, этот потомок храбрых восточных завоевателей? 'Все вокруг него и в нем бедно, одежда и обувь изношены; и только глаза и положение головы слабо напоминают бывшего хозяина и властелина. Его дом в упадке, поле не обработано, сад запущен, меч заржавел, его рабочий и извозный скот захирел. Если вы спросите о причинах нищеты, то он ответит: Кисмет! Нисаб! (Судьба!)… Трудно найти в целом мире существо более измученное и удрученное, чем этот народ'. [446]
Однако и в эти времена 'везде и во всем заметна неизменная черта характера турок — уважение к силе, презрение к слабости'. [447] И в этот период 'турецкий солдат принадлежит к числу выносливых и самых храбрых в мире, он способен безропотно переносить много лишений'. [448] Для турка смерть в бою — счастливый удел, а мать может желать своему сыну стать 'шехидом' (павшим за веру).
О культе силы и презрения к слабости, сохранившемся у турок и поныне, говорит одна из любимейших ими пословиц: харкаешь кровью, говори, что пил вишневый шербет. В иерархии моральных ценностей турка на первом месте стоит храбрость.
Воинственность турок проявилась в дни оккупации турецкими войсками Кипра. 'В Турции Кипр стал общенациональным кличем… Военные успехи вызывали ликование. Услышав о прекращении огня, в лавках в сердцах ругались… Шапки в газетах на целую полосу возвещали — 'Кипр — наш!' 'Через 400 лет мы вновь завоевали Кипр'. [449]
Отсюда и особая роль армии в Турции. Через историю армии можно рассказать всю историю страны. Опорой империи завоевателей были янычары. И по сей день в школах висят портреты завоевателей: Аттилы, Чингисхана, Тимура. Карьера офицера представляется в сегодняшней Турции очень привлекательной, в том числе и для выходцев из крестьян: 'крестьянские парни любят службу в армии'. [450] С воинственностью и сознанием себя в качестве завоевателей связан и комплекс превосходства турок, сознание себя господином, признанным повелевать другими народами. И если с анатолийскими христианами турки обходятся неуважительно, 'то это не только по различию веры, но и потому, что видят в них народ порабощенный, то есть более близкий по своему политическому состоянию к невольникам, нежели к людям свободным'. [451]
Идеологией завоевательской деятельности турок была идеология Священной войны за распространение Корана — Джихада. Турки создавали исламскую империю. Для них всегда была характерна самоидентификация через религиозную, а не этническую принадлежность. 'На вопрос, кто он, турок всегда отвечает: 'Я — мусульманин'. Мусульманин и турок — это эквивалентные понятия'. [452] Вся политика турецкой империи была направлена на то,
